Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Три тома сказок («Marchen fur Sohne und Tochter gebildeter Stande», 1826–1828) представляли собой значительное явление в немецкой литературе.

В мудрости народных сказок писатель стремился найти ответы на волнующие вопросы современности. Правда, как и у других представителей романтической школы, его толкование фольклорных образов и идей было ограниченным, нередко приспособленным к вкусам немецких бюргеров.

Но писатель ведет борьбу с аристократической литературной «модой» на вычурную, салонную сказку, которая, по его словам, является лицемерной и противостоит настоящей сказке. В противовес наиболее реакционным романтикам, вводившим в сказку мистику и суеверие, Гауф ставит вопрос о необходимости реалистического толкования сказочной фантастики. Сказочные «пестрые картины», по мысли Гауфа, интересны не сами по

себе, а в соотношении с общественной жизнью человека, с процессом развития природы. Эти тенденции характерны уже для первого цикла сказок «Караван» («Die Karawane»), в котором живописно разработан восточный колорит: «Прекрасные кони, разряженные всадники; бесчисленные шатры в песках пустыни; птицы и рыбы в бурных морях; тихие леса и многолюдные площади и улицы; битвы и мирные кочевья…». [5]

5

Об источниках «восточных» и собственно немецких сказок Гауфа см. J. Arnaudoff. Wilhelm Hauffs Marchen und Novellen. Quellenforschungen und stilistische Untersuchungen. Munchen, 1915, S. 9—36.

Для Гауфа восточные темы представляли нечто большее, чем экзотику. Он не только отбирает сказки, наиболее интересные в социальном отношении, имеющие большой познавательный смысл, но в целом ряде случаев в «восточных» картинках раскрывает свое отношение к окружающему. В «Рассказе о Маленьком Муке» («Die Geschichte von dem kleinen Muck») имеется прозрачный намек на карликовое государство, которое можно пройти от одной границы до другой за восемь часов. В финале сказки, где говорится о необходимости воздаяния заслуженной кары «вероломному королю», автор вспоминает, что эту историю ему рассказал отец, проведший больше года в тюрьме «без суда и следствия». В «Рассказе о калифе аисте» («Die Geschichte von Kalif Storch») Гауф с негодованием пишет о чопорном и невежественном феодале, вызывающем страх и ненависть.

В поздних сказочных циклах Гауфа романтическая «восточная» тема весьма явственно вытесняется. Пестрые краски «Каравана» почти целиком сменяются сказками с немецким сюжетом. Лишь во втором цикле сохраняется внешняя восточная рамка, да в третьем цикле но мотивам арабских сказок 1001 ночи рассказываются «Приключения Саида» («Saids Schicksale»). Последняя сказка, повествующая о легендарном «правдивом и честном» калифе Гаруне аль-Рашиде, ухо которого «открыто для всех», имела в идейном плане особое значение. Конкретным картинам жестокостей и феодального произвола в Германии в «Предании о гульдене» («Die Sage voin Hirschgulden») и развращающей роли денег в «Холодном сердце» («Das kalte Herz») писатель противопоставляет легендарные «времена Гаруна», когда можно было искать управу на беззакония и неправый суд. Конечно, в этом сказалась и идейная слабость Гауфа, ограничивавшегося в борьбе с феодальной реакцией лишь ссылкой на «пример» Гаруна и возможное перевоспитание хищника (финал второй части «Холодного сердца»).

Гауф почти повсюду дает реалистический подтекст сказочной фантастики. Он часто переплетает таинственные истории сказок с биографией самих рассказчиков. Цалейкос, Орбазан и купцы «каравана» в сущности рассказывают истории из своей жизни. Таков характер и «Рассказы Альмансора» («Die Geschichte Almansors») во втором «Альманахе» и др. Иногда автор вводит в «сказочное» романтическое повествование исторические события и лица, делает смелые обобщения. Трогательная и наивная история о Карлике Носе («Der Zwerg Nase») не только гротеск. Как бы мимоходом в ней разоблачается военная политика тех монархов, которые, по остроумному замечанию писателя, привыкли есть «датский суп с красными гамбургскими клецками» [6] и «паштет Сюзерен», являющийся «королем паштетов». Но если в сказке дан робкий намек на войну с Наполеоном как «войну из-за травки», то в новеллистическом вступлении ко второму «Альманаху» открыто говорится о «голодных волках» — франках, «идущих на все, когда дело касается денег». [7] Там же, хотя и туманно, упоминается о событиях, изменивших многое в общественной жизни Европы.

6

Намек

на сложное переплетение интересов и военную политику в начале XIX в., когда Англия упорно боролась с Наполеоном из-за влияния в Северной Германии и Скандинавии.

7

Политическая тенденциозность сказок Гауфа отмечалась критикой. См. R. Н. Der Kampf gegen Absolutismus in den Marchen Wilhelm Hauffs. — «Neuc Literature, TemeSvar, 1957, Jg. 8, H. 3, S. 102–109.

В сказке «Человек-обезьяна» Гауф создал сатирическое изображение современной ему филистерской Германии. Писателю больно, что его родиной владеют знать и бюргерство, далекие от народа, привыкшие слепо подражать всему иностранному. Достаточно было в маленьком городке (а они в Германии «все на одно лицо») появиться шарлатану, выдававшему дрессированную обезьяну за английского джентльмена, как грюнвизельские юнцы объявили, что они не меньше англичанина имеют право «быть невоспитанными на гениальный манер»: ведь богатому англичанину «приходится прощать грубость».

Многие сказки Гауфа были общественно актуальными именно вследствие своей близости к фольклору. Наиболее правдивыми рассказчиками сказок писатель считал крестьян и ремесленников, которые хорошо знают жизнь. Автор и сам подчеркивал связь своих сказок с народными (преимущественно швабскими) преданиями, со свойственными им особенностями — ясностью композиции, остротой диалога, гибкой системой метафор, антитез, гипербол. Своей литературной сказкой Гауф нанес чувствительные удары принципам реакционного романтизма.

Литературные сказки Вильгельма Гауфа, как и произведения его в других жанрах, чрезвычайно ярки, насыщены народными поговорками и образной речью. И хотя некоторые из этих сказок были ограничены бюргерской моралью, однако в своем основном составе они явились ценным вкладом в национальную литературу, примером острой критики и боевого отношения писателя к современной действительности. Для сказок Гауфа характерна особая моральная атмосфера; мужественная гуманность, убедительная разумность связывают их с лучшими традициями немецкой и европейской просветительской литературы.

В последние годы своей короткой жизни Гауф обратился к жанру новеллы.

В отличие от сказки, в новелле он разрабатывает не только новую, более глубокую манеру характеристики, иную манеру повествования, тонко и сложно передающую настроения его героев. Новеллы Гауфа — отмеченный Белинским «Отелло» («Othello»), «Нищенка с Pont des Arts» («Die Bettlerin vom Pont des Arts»), «Еврей Зюсс» («Jud Suss»), «Портрет императора» («Das Bild des Kaisers»), «Певица» («Die Sangerin») и другие — важные вехи в развитии немецкой прозы начала XIX в. В них легко можно проследить движение романтика Гауфа к реализму, овладение методом прямого (уже не иронически иносказательного, как в сказках) изображения немецкой действительности.

Наиболее зрелая и глубокая новелла «Портрет императора» ярко и правдиво освещает немецкую жизнь начала века. Гауф повествует о судьбе одной из копий, сделанных с известного портрета, написанного Давидом. Это портрет Наполеона в Италии, молодого генерала Французской революции, попавший в Вюртемберг. Юный вольнодумец Роберт Вилли, жертва полицейского произвола, бесчинствующего в Германии 20-х годов, дарит эту копию своему отцу. Старик Вилли, хотя и вюртембержец по происхождению, беззаветно предан памяти Наполеона, в гвардии которого он когда-то служил, так как Вюртемберг входил в немецкие территории, захваченные Францией.

Перед этим портретом старый генерал Вилли примиряется со своим противником, помещиком Тирбергом, ярым врагом Наполеона. Тирберг не мог простить императору Наполеону преследований, из-за которых он потерял богатство и положение. Однако он знает, что не все французы — разбойники и воры: когда-то в юности, путешествуя по Италии, охваченной войной, он был спасен от мародеров молодым французским офицером, который произвел на него неизгладимое впечатление. Каково же удивление Тирберга, когда он узнает в портрете молодого Наполеона своего итальянского знакомого. Примирение между генералом Вилли и Тирбергом заключается с характерным условием: пусть Тирберг забудет ради Наполеона молодого, ради его обаяния поступки Наполеона — императора, тирана и покорителя Европы.

Поделиться:
Популярные книги

Без шансов

Семенов Павел
2. Пробуждение Системы
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
постапокалипсис
5.00
рейтинг книги
Без шансов

Назад в ссср 6

Дамиров Рафаэль
6. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.00
рейтинг книги
Назад в ссср 6

Идеальный мир для Лекаря 13

Сапфир Олег
13. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 13

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Морозная гряда. Первый пояс

Игнатов Михаил Павлович
3. Путь
Фантастика:
фэнтези
7.91
рейтинг книги
Морозная гряда. Первый пояс

Лишняя дочь

Nata Zzika
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.22
рейтинг книги
Лишняя дочь

Не грози Дубровскому! Том II

Панарин Антон
2. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том II

На границе империй. Том 9. Часть 3

INDIGO
16. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 3

Мастер 2

Чащин Валерий
2. Мастер
Фантастика:
фэнтези
городское фэнтези
попаданцы
технофэнтези
4.50
рейтинг книги
Мастер 2

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Царь поневоле. Том 2

Распопов Дмитрий Викторович
5. Фараон
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Царь поневоле. Том 2

Кодекс Крови. Книга I

Борзых М.
1. РОС: Кодекс Крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Крови. Книга I

Второй Карибский кризис 1978

Арх Максим
11. Регрессор в СССР
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.80
рейтинг книги
Второй Карибский кризис 1978

Ведьма

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.54
рейтинг книги
Ведьма