Скелет из шкафа
Шрифт:
— Очуметь, — прослезилась Алена, — как трогательно! Он согласен идти с тобой на край света! Вот это чувства, вот это отношения. Слушай, Снеж, а если Нонка действительно любит твоего отца? Он ведь привлекательный мужчина, хоть и полный. В его возрасте полнота придает мужчинам солидность и определенный шарм.
Снежана в задумчивости положила трубку на телефон и посмотрела на подругу.
— Я не сказала тебе самого главного, — прошептала она. — Я подозреваю, что мне пакостит Нонна. Она покушается на мою жизнь потому, что я единственная наследница отцовского состояния.
— Ой-ей-ей! А что подозревает Туровский?!
— Он говорит, что это было бы оправдано после свадьбы Нонны с отцом. Но тогда она меня просто убьет. И записки, вспомни, она писала с подтекстом, мол, отдай отца по-хорошему.
— Нужно сравнить почерк.
— Если только сделать почерковедческую экспертизу. Вдруг, она писала их левой рукой.
Подруги продолжали обсуждать животрепещущую тему, когда к ним пришел Василий. Он тоже выглядел расстроенным. Все утро просидев на телефоне, Копейкин обзвонил детские сады в соседнем районе, но ни одного Ваньки Копейкина там не было! Словно всех мальчишек Копейкиных соединили в одном детском саду, про который он ничего не знает. Он чувствовал себя кобылой, скачущей до изнеможения по замкнутому кругу. Снежана поправила его:
— Конем, а не кобылой.
Но кобыла показалась ему более впечатляющей.
— А ты спрашивал про Антонину Петровну? — поинтересовалась Алена.
— Нет! — схватился за голову Василий. — Совсем закрутился. Мася стала со мной такой привередливой, разборчивой и капризной, что приходится уделять ей все свободное время. Иначе она страдает. Если я так относился к своей жене, то она сидела у меня на шее. Я становлюсь сентиментальным? Или все хозяева кошек сентиментальны и добры? Вспомню все, вернусь домой и заведу ротвейлера!
Он прошел к телефону, уселся и достал из кармана мятый листок, вырванный из телефонной книги.
— Кстати, как прошел ужин? — спросил между прочим Василий, набирая первый номер.
— Отвратительно, — призналась Снежана, — мой отец решил жениться на моей приятельнице.
— Вот и хорошо, — пробормотал Василий, прислушиваясь к гудкам.
— Ничего хорошего в этом я не вижу!
— Добрый день, — тот уже кричал в трубку. — Вас беспокоят из центра социальной адаптации. Не у вас ли работает Антонина Петровна… Нет, фамилию я не знаю… Жаль.
— Ничего так не получится, — вздохнул Василий. — Я не помню фамилию собственной тещи! А что там у сыщика с адресами?
— Адреса теперь у меня, я помощница Туровского, — хмуро сказала Снежана. — И их так много!
— Тогда что ты сидишь?! — возмутился Василий. — Ноги в руки, руки в ноги и побежала, побежала проведывать Копейкиных, помогать ближнему.
— Мне кажется, — вздохнула Алена, — что и с адресами ничего не получится. Складывается такое впечатление, что мы движемся по кругу, как правильно заметил Вася.
— А где же сыщик? Где наш сыщик, которому мы платим? — возмутился Василий. — Хорошо, — поправил он, поймав на себе взгляд Снежаны, — ты платишь. Или теперь он тебе платит? Я не понял.
Снежана фыркнула и сказала, что в данную минуту ее интересуют не профессиональные отношения между ней и работодателем, а те новые пакости, что устроит ей Нонна. Она была уверена, что эта стерва не остановится и продолжит издеваться над дочерью мужчины, которого собирается заковать в брачные оковы для того, чтобы… Для того чтобы… Для чего, собственно?
— Чтобы ты смирилась с ее выбором, — подсказала подруга.
— Я фактически смирилась, — вздохнула Снежана, — но все еще бешусь.
— Бешенство заразное заболевание, — набирая второй номер, сообщил Копейкин.
Снежана находилась в растрепанных чувствах и не стала с ним спорить и дискуссировать, что то, как бесится она, совершенно другое, чем то, как бесятся животные.
Она вообще ничего сегодня не хотела. Нет, хотела увидеть Стаса, но после того, как немного успокоится. Снежана решила, что им нужно прогуляться, тем более один из адресов, где проживала очередная дружная семья Копейкиных, находился поблизости от ее дома. Подруги оторвали беспамятного Василия от телефона, где его успели послать далеко и надолго в очередной раз, и отправились на улицу.
Внизу у почтовых ящиков им встретилась соседка Варвара Владимировна. Старушка с внимательным неодобрением поглядела на троицу, словно опознавала преступников, совершивших расчлененку, и покачала головой. Девушки поздоровались первыми, но та вместо ответа схватила Снежану за локоть и указала на полный почтовый ящик. Варвара Владимировна занимала активную жизненную позицию, а на носу маячили выборы депутатов городского собрания. Невнимание, с каким Снежана относилась к листовкам, агитирующим за ее любимого кандидата-однофамильца Воротынцева, искренне обижало старую даму. Она потребовала у Снежаны, чтобы та открыла почтовый ящик и забрала ценную информацию с собой, чтобы ознакомиться с судьбой и обещаниями кандидата хотя бы в автомобильной пробке. На сами выборы Варвара Владимировна грозилась зайти за молодой беспечной соседкой лично.
Снежана по привычке не стала с ней ссориться, пожала плечами и открыла ящик. Ворох листов шумным роем упал к ее ногам.
— Вот, — указала на падающую макулатуру артритным указательным пальцем Варвара Владимировна, — ящик битком забит! Еще немного, и в нем крокодилы завелись бы…
Она замолчала, не договорив умную мысль. Замолчали, глядя на пол, остальные.
Вместе с бумагой на пол упала продолговатая картонная коробочка, ее крышка слетела, и оттуда вывалились две небольшие змеи. Серо-черные, блестящие, извивающиеся твари, оказавшись на свободе, не ринулись прочь в разные стороны, а зашипели друг на друга и приняли оборонительные стойки: плотно свернули тела зигзагами и приподняли передние части.
— Вар-вар-варвар-а, зачем вы их мне подкинули? — прошептала пораженная Снежана.
— Какой ужас, спасите меня, люди добрые, — простонала та. — Я змей с детства боюсь! Ничего никому я не подкидывала, кроме агиток про депутата Воротынцева. Но это из самых лучших побуждений, честное слово, девоньки, ай, страх-то какой!
Змеи набросились друг на друга, словно одна попыталась проглотить другую.
— Они как-то неестественно себя ведут, — прошептал Василий, пятясь к выходной двери. — Напоили их чем-то? Обычные ужики на первый взгляд.