Скелет в шкафу художника
Шрифт:
— Заткнись, — ответила Тамила. «Жигули» рванули с места в карьер так, что я даже потеряла равновесие и завалилась на сиденье. Во дворе осталась растерянная фигура Германа.
Мы выехали со двора, пронеслись по переулку к главной улице и двинулись в сторону западного выезда из Гродина. Тамила снова удивила меня: она вела машину уверенно, резко, но продуманно, как спортсмен. Ей везло: мы не задержались ни на одном красном свете по всей магистрали. Я поглядывала назад — джип не отставал, хоть и не успевал так же ловко избегать пауз возле светофоров.
Тимур был в забытьи. Он то постанывал, приходя в себя, открывал мутные глаза, пытался приподняться, то снова проваливался в другое
— Приведи его в чувство! Пусть он знает, что сейчас будет!
— Что будет?! — в ужасе выкрикнул Кирин. — Выпусти меня отсюда!
Он стал дергать ручки двери, биться на сиденье. Выпрыгнуть он не решился, потому что слишком большой был риск оказаться под колесами других машин, мчавшихся по трассе. Наконец Витус вцепился в руль, мешая Тамиле вести машину. В это время мы на полной скорости вывернули на почти пустую трассу, ведущую к выезду из города. Навстречу нам попадались редкие машины, в основном грузовики и автобусы. За нами следовала колонна «КамАЗов» с грузом. Между огромными тягачами, обгоняя их один за другим, выныривал и снова исчезал блестящий на солнце джип.
Витус был сильнее Тамилы. Он уже почти завладел баранкой и теперь теснил женщину на водительском месте. «Жигули» мотыляло из стороны в сторону на огромной скорости. В пылу сражения похитители не следили ни за спидометром, ни за дорогой. Визжали тормоза, сигналили встречные автомобили, орал Кирин, рычала Тамила…
— Витус, перестань! — я тоже кричала как безумная, удерживая голову Тимура на своих коленях. — Витус, мы разобьемся! Отцепись от руля!
Но он буквально обезумел! Это была истерика, неконтролируемый припадок паники, взрыв эмоций. Я была тоже на грани срыва. Неожиданно мне показалось, что звук выключили. Наверное, просто заложило уши от скорости.
Борьба на водительском месте продолжалась, но для меня все словно погрузилось в аквариум, полный глицерина. И также, в полной тишине и заторможенности, я увидела, как Тамила медленно поднимает левую руку с пистолетом к голове Кирина. Потом она деловито сосредоточивается и нажимает на курок. Дуло тычется в кожу на виске Витуса, происходит бесшумный взрыв. Кирин отшатывается от Тамилы, переваливается к противоположному от водителя окну и замирает. Сиденье, стекло — все вокруг покрывается багровой краской. Тамила удовлетворенно кивает и с облегчением выпрямляется на своем месте. Она кладет пистолет себе на колени. Ее пальцы поглаживают оплетку руля. Скорость снижается, и возвращается звук.
Глава 56
— Что ты сделала? — Я была в глубоком шоке, даже более сильном, чем после того, как она убила папу. — Что ты делаешь вообще! Ты же спятила, Тамила!
— Варюша, — ответила мне безумная женщина, управляющая несущейся на предельной скорости машиной. — Варенька, все под контролем. Я изменила свой план, но его суть остается прежней. Все идет как надо, поверь!
— Кому надо? Тамила, остановись!
— Варя, так надо всему миру вокруг нас. Мы должны показать, что человек живет не только ради еды, секса и рок-н-ролла! Мы одухотворим этот мир своей смертью. Я любила Валю, я убью за него Тимура и погибну сама. Ты любишь Тимура — ты умрешь с ним! На этот раз у меня все получится. Приведи Тимура в чувство, пусть он знает, что происходит. Подожди-ка, — она полезла в карман брюк и достала три розовые капсулы. — Дай ему, сейчас очухается!
— Нет. — Я выбила наркотик из ее протянутой назад ладони. — Я приведу его в чувство, только если ты остановишь машину! И без таблеток!
Тамила рассмеялась. В ее смехе не было безумия и экзальтации. Она просто веселилась, услышав мое предложение. Я поняла, что манипулировать ею не получится, как не удастся обмануть, заговорить или устыдить ее. Ну тогда и я ничего делать не буду. Пусть Тимур хоть умрет спокойно! Неужели мало ему досталось в том вагончике? За те две недели он пережил весь ужас умирания.
— Пошла ты в… — сказала я Тамиле и наклонилась над Тимуром, целуя его холодные губы.
И тут что-то лопнуло над моей головой, на меня посыпались осколки стекла. А когда стеклянный дождь прекратился, я подняла голову. Возле уха что-то просвистело. Сначала я подумала, что это стреляет Тамила, проводя воспитательные мероприятия над строптивой Варей. Но пуля разбила приборную доску, и тогда я поняла, что стреляли сзади, из джипа, наконец обогнавшего колонну «КамАЗов» и плотно севшего нам на хвост. У «Жигулей» Германа не было подголовников, поэтому стрелявший сзади имел реальный шанс убить водителя. Я опасливо выпрямилась и обернулась: мне было видно лицо Байгера, сидевшего за рулем. Его подручный высунулся в окно, он целился в «Жигули» из пистолета. Денис сделал мне знак пригнуться. Интересно, если они убьют Тамилу, что будет с «Жигулями», несущимися вперед на всех парах? Я замотала головой, замахала руками. Денис пожал плечами и, повернувшись, сказал что-то парню, целившемуся в Тамилу. Тот сел на свое место.
— Молодец, — одобрила мои переговоры с преследователями Тамила.
Впереди замаячила развилка.
С запада над Гродином возвышается невысокая гора. Она называется Видная, потому что с нее действительно видно всю округу. Гора не слишком высокая, но, как бы это поточнее выразиться, длинная. Когда в середине прошлого уже, двадцатого, века строился химический завод в Малых Грязнушках и разрастался вокруг него город, требовалось сделать дорогу из города, ведущую на запад. Ее построили, проведя узкий серпантин через Видную. Причем довольно большой участок этой дороги шел над крутым обрывом. Позже, когда старая трасса перестала удовлетворять потребности города и, главное, завода, провели новую, широкую и гладкую дорогу в обход Видной. Тому содействовало соображение, что груженные химикатами тяжелые машины водить по серпантину было тяжело и опасно.
Мы подъезжали к тому месту, откуда шоссе раздваивалось на старую, ведущую через гору, и новую, объездную, дороги.
— Куда мы едем? — забеспокоилась я, забыв, чем закончились все эти вопросы для Кирина.
— Сейчас увидишь, — пообещала мне Тамила. Казалось, она хочет показать мне новое место для пикника.
«Жигули» резко свернули влево и двинулись в гору. Моя судьба была определена. Моя и Тимура, моего мужа, моего любимого, единственного из всех кочевников, ордынцев и оседлых в мире. Я снова поцеловала его, прощаясь. Он застонал, открыл глаза, содрогнулся всем телом в конвульсии озноба. В тот момент я смирилась со смертью настолько, насколько неуемная человеческая особь вообще может это сделать. Мне даже показалось, что так будет лучше. Тимур все равно не сможет больше работать! Он будет глотать дурь и терять свою уникальную личность, а я? Просто буду жить? Но ради чего?
Я в последний раз оглянулась на серебристый джип и помахала Денису рукой. Я поняла — это и есть выход из лабиринта! «Жигули» разгонялись, несмотря на то что шли в гору. Ухоженная машина, молодец, Герман! Вскоре серпантин достиг вершины Видной. Справа, над обрывом, открывался чудный вид на залитые золотым осенним, но еще теплым, солнечным светом поля. Небо над этой далекой дымчатой долиной взметнулось ввысь синим огромным куполом. Хорошо, что Тимур без сознания, но жаль, что он не видит этой красоты!