Скипетр династии Рогоносцев
Шрифт:
– Вы к кому?
– Я инспектор Космопола, направлен к вам по поводу известного вам инцидента.
– Извините, мы несколько поторопились с уведомлением вас, сумели и сами справиться. Малыша доставили в детскую комнату. Не уследили, шустрый больно. Окно закрыли неплотно, вот он и выпорхнул наружу: летать пока не способен, но уже планирует. Родители его сейчас заняты и просили их не беспокоить. Мы вызвали пожарных…
– Какое окно? Кто выпорхнул? Какие родители?
– Они прибыли в Самару на Всегалактический конгресс, а своего отпрыска доверили нам. С ним же нужно держать ухо востро, здоров очень и огнём плюётся.
– А-а, – всё понял Алексей. – Но нет, я пришёл заниматься ни змеями-горынычами, а совсем иным делом. Мне поручено расследование ограбления вашего постояльца, козерожца.
– Простите, простите великодушно! – извинился робот. – Из-за этого огнедышащего младенца у меня, похоже, диод за триод зашёл, я сразу вас не понял. Вам, наверное, нужно повидать потерпевшего?
– Да, конечно.
– Прошу немного подождать. Мне дана настоятельная команда сразу известить директора. Я уже вызвал его. С минуты на минуту явится. Он хотел встретиться с вами лично… А вот и он! Пожалуйста, знакомьтесь!
– Инспектор Космопола Алексей Иноходцев.
– Максим Максимович Ваничкин.
Директор был весьма представительным мужчиной с залысинами на гладко зачёсанной голове. На нём были сапожки в гармошку с заправленными в них шароварами тёмно-синего цвета, рубашку-косоворотку ярко-красного кумача на выпуск стягивал на поясе плетёный поясок. Он басисто сообщил:
– Я и весь персонал гостиницы в вашем распоряжении. Очень неприятное событие, задета наша профессиональная честь! Мы так готовились, приняли все меры, но такое!.. Подобного у нас не случалось со дня открытия гостиницы в 2027 году. Это ужасно, не знаешь, на кого и думать? Все постояльцы солидные, уважаемые люди!.. Ну, настоящие собратья по разуму. Людей в настоящее время у нас практически нет – вся гостиница предоставлена в распоряжение участников Всегалактического конгресса. Кого только тут нет: как говорится. Всякой твари по паре, не в обиду им будет сказано…
– Так где же сейчас потерпевший? – перебил словоохотливого директора Иноходцев.
– Он у себя, вас дожидается. Его номер триста тридцать первый. Пожалуйста, пойдёмте, я вас проведу. Это на восьмом этаже.
– Спасибо, я сам его найду, – отказался от услуг Ваничкина инспектор, – не буду вам мешать заниматься своими непосредственными обязанностями. И огромная просьба к вам: без моего разрешения никому и никакой информации об этом… скажем так, инциденте не давать. Абсолютно никакой информации. Никому. Делайте вид, будто ничего не произошло.
– Да-да, я знаю, меня уже предупредили. Никто об этом не знает, кроме вас, понятно, и я ни слова никому не скажу, пока не дадите разрешения.
– А робот, он тоже в курсе?
– Почти нет, но даже о той малости не проговорится – у него особая программа, на этой информации особый секретный код, он никому не выдаст её, можете быть уж уверены…
2. Царственная династия Рогоносцев
На восьмом этаже у двери Алексей посмотрел на номер – "331". Это тут.
Сделал глубокий, контролируемый сознанием вздох, затем и замедленный выдох. Собрался с мыслями. Семеро роботов стояли идеально ровной шеренгой за его спиной, расстояния между ними были математически ровно выверены.
Затем позвонил. Дверь тут же скользнула в сторону. В воздухе замерцали голубоватые буквы приглашения войти, и инспектор шагнул за порог.
Козерожец уже шёл ему навстречу из соседней комнаты. Он был облачён в эффектный мундир звёздного генерала, похожий на русскую кольчугу, ибо состоял из металлических колец, звенящих при каждом шаге. На поясе висел кинжал с раздвоенным лезвием, на хвосте – многочисленные ордена, регалии, знаки отличия.
– Куал-Вак, – представился он с помощью киберпереводчика, похожего на небольшой кулон, который висел на золотой цепочке на шее. – А вы, как я понимаю, из Космопола? О вашем приходе меня только что предупредил глава гостиницы.
– Да, верно. Я – инспектор по особо важным поручениям Алексей Иноходцев. Буду вести расследование. О чём я вас официально предупреждаю. С вашего позволения начинаю видеосъёмку. Всё сказанное и сделанное будет зафиксировано на видеокристалл и может быть использовано следствием, – с этими словами Иноходцев демонстративно достал из кармана видеомагнитофон и включил его.
– Знаю, знаю. Могли бы не предупреждать. Наша раса всегда славилась интеллектом.
– Я знаю это, но обязан был предупредить вас, правила такие, и вовсе не важно – знаете или нет. Так положено. Прошу рассматривать сие как простую формальность. С вашего разрешения приступим к делу.
– Я думал, что в знак уважения к нашей великой, особо избранной расе сюда прибудет куда более представительная группа, – недовольно сморщил лицо Куал-Вак, – а вижу всего лишь одного человека, ведь эти бездушные механизмы не в счёт…
Последние слова адресовались роботам.
– Вашим делом занимается совсем не маленькая группа людей, но для разговора с вами больше одного человека пока не требуется, всё остальное сделают эти роботы. А там будет видно.
– В любом случае дело слишком важное, и послан всего один инспектор…
– Поверьте, вашим делом занимается очень много людей, – как можно более примирительнее сказал инспектор, – это только здесь я один. В частности, и по той причине, чтобы меньше вас тревожить, так как уважаем посланца могучей звёздной цивилизации, известной на всю Галактику. Позвольте услышать ваши пояснения по существу дела. Что вы можете сказать о нём?
– Моё мнение однозначно: это гнусный разбой! Невиданное святотатство! Немыслимое ни в каком цивилизованном обществе!.. Впрочем, что с вас спрашивать, ведь Земля к таковым не относится!
– Вы так считаете? Позвольте узнать, почему? – Алексей постарался подавить обиду в зародыше, помня совет Михайлова о игнорировании подобного рода речей, лучше их пропускать мимо ушей. Приходилось терпеть.
– Предпочитаю не конкретизировать общеизвестную истину, лишь повторенную мною, ведь я у вас в гостях и следует соблюдать внешние приличия. Мои же разъяснения могут задеть ваше самолюбие, несмотря на всю их несомненную истинность, посему я промолчу.
– Почему ж, говорите, я не обижусь. Горькая правда лучше сладкой лжи.