Скитальцы
Шрифт:
Мару первое заклятие достало. Пузырь обволок орку, втянул ее, и зеленая оказалась в водяной тюрьме. Она тщетно пыталась выбраться из насланного на нее заклятия или порвать его клинком, но поверхность пузыря не поддавалась.
Только сейчас я увидел нападавших. Это были три человеческих чародея в обычной солдатской форме. Их лица в темноте мне рассмотреть не удалось.
В комнату вбежал еще один человек.
— Докладывай, — приказал один из магов.
— Скрылся! Уложил двоих: одному вспорол ножом горло, другому всадил в
Маг зло сплюнул на пол.
— Морт с ним, — сказал он. — Главное, этих повязали.
Тут у Мары закончился воздух, и она начала захлебываться. Дико вскрикнув, я с трудом извернулся и приложил ладони к полу. Собрал все силы, которые мне были доступны, и послал мощный магический импульс в землю в надежде, что под домом есть хоть какие-нибудь семена или овощи в погребе.
Мне повезло. Пробив доски, из-под пола вырвались толстые жгуты сплетенных растений. Обвив мага, наславшего на орку заклятие, они сильно приложили его об пол и стали сжиматься. Человек глухо вскрикнул от боли.
Его товарищи сработали моментально. Один сжег растения, а второй ударил воздухом. Меня снова смачно приложило об стену. Свет в глазах померк, я погрузился в непроглядную темноту.
Глава 7
Я все глубже погружалась в черный омут. Ледяные воды затягивали, держали, словно невидимые руки утопленников. Они давили на меня невыносимо тяжелой толщей, смыкались над головой. И все меньше, все дальше становился падавший сверху слабый лучик света.
Я отчаянно боролась с водоворотом, вырывалась из его смертельных объятий. Но воздуха в легких оставалось все меньше, и мучительная судорога выламывала тело. Хотелось бросить все, сдаться на милость омута и опуститься на его дно. Если у этой бездны оно было…
— Не сдавайся, Мара, борись! — раздался откуда-то женский голос, низкий и мелодичный. — Не уходи, Мара!
Вслед за ним воды над головой чудесным образом расступились, и в образовавшуюся прореху хлынул поток воздуха. Снова засиял дневной свет. Сделав вдох, такой глубокий, что закружилась голова, я рванулась вверх, к свету.
Вынырнув, отдышалась и закрутила головой, пытаясь разглядеть сушу. Но вокруг не было ничего, кроме волнующейся воды. Силы были на исходе, и я представить себе не могла, как стану искать берег.
То, что я снизу приняла за дневной свет, на самом деле было лучами полной, низко висящей Тиль. Они полосами ложились на воду, превращались в дрожащие дорожки. Вдруг на одной из этих синеватых тропок появилась загадочная фигура, закутанная в длинный темный плащ с капюшоном. Она стремительно приближалась, словно свет Тиль сам нес ее ко мне — а может, так и было. Вскоре я разглядела, что передо мной хрупкая невысокая женщина. Плащ, издали казавшийся черным, на самом деле был красного цвета.
— Тир-на… — выдохнула я, ощущая радость и надежду на спасение. Это ее голос позвал, вытащил из омута. Гадалка всегда появлялась, чтобы помочь и поддержать меня.
Ольда откинула капюшон, открывая худощавое лицо, казавшееся в свете Тиль еще бледнее, чем обычно.
— Молодец, Мара. Ты настоящий воин.
Набежавшая волна окатила меня с головой.
— Где берег? — булькнула я. Вынырнула и принялась отплевываться.
— Я укажу тебе. Но сначала мы должны поговорить.
— Какой поговорить? — возмутилась я, с трудом удерживаясь на поверхности воды. — Ты видишь: скоро потону!
Тир-на мягко улыбнулась, отчего ее длинные, острые как иголки зубы, засияли под лучами Тиль, придавая ольде жуткий призрачный вид. Она провела ладонью над водой, и волны утихомирились. Поверхность разгладилась, стала похожей на черно-голубой шелк.
— Не утонешь. Я не позволю. Но должна тебя предупредить: ты опять сошла с дороги судьбы.
— В каком смысле? — безнадежно поинтересовалась я, переворачиваясь на спину, чтобы хоть немного передохнуть.
— Ты не должна отправляться на Дикий архипелаг. Это не твой путь.
— Поздно. Я дала слово.
— Кому? — презрительно скривилась Тир-на, впервые изменив своему постоянному холодному спокойствию. — Этому старому безумцу?
— Неважно. Главное, он мне помог, и я сдержу обещание. К тому же я не хочу бросать друга.
— Это его путь. Не твой, — с нажимом проговорила ольда. — И я не позволю…
Несмотря на искреннюю благодарность и уважение, которые я испытывала к Тир-на, моему терпению наступал конец. Никто не будет диктовать мне, что делать и куда идти! Никто не помешает сдержать данное слово! Я перевернулась и куда-то поплыла наугад, отчаянно надеясь, что в той стороне есть земля.
— Лак'ха говорит… — начала было гадалка.
— Твоя Лак'ха так же безумна, как и Тир, — пропыхтела я, не заботясь, услышит ли ольда мои слова.
Она услышала. Вздохнула, проговорила вслед:
— Подумай, Мара.
— Мара, Мара, Мара… — эхом отозвалось вокруг.
Фигура Тир-на окуталась голубоватым туманом и растаяла. Вслед за ней вода, небо, лучи Тиль — все слилось в единое темное полотно, заволоклось дымкой и стало растворяться в ней. Только эхо звучало все громче и настойчивее:
— Мара, Мара, ты жива? Ответь! Пожалуйста, милая, хорошая, красавица моя, очнись!
— Мне нравится твой тон, — прохрипела я, с трудом разлепляя глаза. — Продолжай в том же духе.
Пробуждение было не из приятных: голова гудела, будто в ней морты плясали, все тело выкручивало болью, к тому же я дрожала от мерзкого сырого холода. Вся моя одежда была мокрой до нитки. Лежала я на спине. Вокруг стоял полумрак. Лэя видно не было, его голос доносился откуда-то справа.
— Очухалась, орясина зеленая! — приветствовал меня ушастик, но счастье, что звучало в его голосе, противоречило грубости слов.