Скиталец. Неугомонный

Калбазов Константин

– Что еще случилось? – вперив в него строгий взгляд, поинтересовался консул.

– Я только хотел уточнить: коль скоро в отношении меня полиция не вынесла никаких ограничительных мер, я могу покидать остров?

– Несомненно. Но при прохождении необходимых таможенных и пограничных процедур.

– А если я пожелаю сделать это на известном вам катере?

– Он находится на вашем ответственном хранении. Если есть желание рисковать – извольте. Не смею больше задерживать.

Видно, что Демин готов послать его к черту. Он-то небось подумал, что просьба о приеме связана с продолжением недавнего инцидента, а тут –

на тебе. Поэтому Борис поспешил ретироваться. От греха, так сказать.

Выйдя из консульства, Измайлов направился в сторону летнего сада. Вообще-то он тут круглогодичный. Ну да не суть. На территорию его, ясное дело, никто не пустит. Это только для чистой публики и лиц, их сопровождающих. Все как в России и любой другой цивилизованной стране или колонии, куда ступила нога белого человека.

Однако по наружному периметру у ограды расставлены лавки, которые находятся в тени деревьев как самого сада, так и посадок на тротуаре. Строятся здесь вольготно, без оглядки на средневековую архитектуру, а потому и места хватает. Получается вроде и не сад и в то же время эдакая серединка на половинку. Тротуар широкий, стоят различные торговцы, из-за забора слышна музыка духового оркестра, мимо прохаживается различная публика.

Правда, для Бориса главное – это музыка и возможность посидеть в тени, когда овевает легкий морской бриз, отчего не так жарко. Народу на улицах прибавилось, сиеста прошла, и люди потянулись из домов. Площадки кафе практически забиты. Впрочем, Бориса туда не пустят, максимум, на что он может рассчитывать, это бистро. Есть, между прочим, и весьма приличные, но… Понятно, в общем.

Сев на лавочку, он в первую очередь вскрыл письмо. Развернул листок, и в его руках тут же оказались две сторублевые банкноты. Хм. И как только их не стащили. Впрочем, бумага конверта плотная, плюс само письмо. Сомнительно, чтобы можно было что-то рассмотреть на просвет. Так что подобное воровство тут пока не процветает. Ну или ему повезло. Только зря они так-то. Если кто приметил бы денежку, то при таком наваре «потерять» письмо проще простого.

Едва начал читать ровные строчки, написанные каллиграфическим почерком Носова, как на него тут же обрушилась площадная брань Рыченкова. Борис даже представил, как этот старый ворчун стоит над своим другом и настаивает, чтобы он непременно именно так и записывал, слово в слово.

Поток площадной брани сводился к тому, что они рады его обнаружению, а у самих стариков-разбойников все в полном порядке. Причем настолько, что сумели малость привести в чувство Проскурина. Пока рано что-либо говорить, но на момент написания письма тот уже неделю не употреблял спиртного, заглядывая в рот новому коку Капитолине Сергеевне.

Пристроив Бориса на «Тюльпан», Рыченков направился на один из дальних островов Ахтырского архипелага и присмотрел там одну проститутку. Вернее все же будет сказать: бывшую. Она уж давно была в прислугах в одном из борделей. В свое время знатной мастерицей была в своем ремесле. Помнил ее Дорофей Тарасович.

Но годы берут свое, никуда не деться. Доживала свой век женщина шестидесяти годочков, так и не обзаведшаяся ни детьми, ни внуками. В приличных борделях не только подают плоть и вино, но имеется и своя кухня. Вот и кухарила она, снисходительно посматривая на молоденьких козочек.

Предложение Рыченкова сводилось к тому, что он обеспечивает ей курс регенерации медицинским артефактом. Молодости это ей не добавит, но избавит от многих болячек. Не от всех. «Аптечки» ведь не панацея. С ранами да болезнями еще справляются, а вот, к примеру, с изношенностью и старением организма уже ничего поделать не могут. Дальше – все в ее руках. Сумеет охмурить старичка и пробудить в нем жажду жизни, так тот уж расстарается – и рост ей обеспечит, и дополнительное возрождение вытянет. Профессор многое может, если только захочет.

Женщина думала недолго и дала свое согласие. Дальше – дело техники: уволить прежнего кока да поставить на его место Капитолину Сергеевну. Как говорится, пустить козу в огород. Ну она и развернулась. Во всяком случае, пока все в полном порядке, и это радует.

Еще Рыченков интересовался, не собирается ли Борис возвращаться на «Тюльпан». Мол, Елисей никуда не денется, примет обратно. А вот это, пожалуй, дудки. Измайлов не мог себе представить все свое сегодняшнее хозяйство в баталерке. Во-первых, тесно. Во-вторых, темно, а ему нужен свет. Между прочим, он специально выбирал светлую комнату. Как результат, приходится терпеть лишения из-за жары. В-третьих, потихоньку развивать талант при таких раскладах уже не получится. Наконец, исполнение обязанностей баталера съедает не так уж и мало времени.

Словом, он уже серьезно перерос свои прежние запросы. Даже сегодняшняя квартира едва отвечала его потребностям, от жилья попросторней он точно не отказался бы. Ввиду изменившегося финансового положения этот вопрос нужно будет пересмотреть.

Написали, что для связи лучше использовать обратный адрес на конверте. Взглянул. Вот, значит, как. Ахтырское княжество, хотя имя указано Носова. Конспирация. Пожелание стариков сводилось к тому, чтобы Борис отправил на это имя телеграмму с подтверждением своего местоположения и названием банка, в котором откроет счет, дабы они могли выслать ему денег.

Советовали не задерживаться надолго в одном месте, покататься по свету, поглазеть по сторонам. Хотя, конечно, если бы под присмотром надежного человечка, оно как-то спокойней. Ага. Как же. Стопроцентную гарантию может дать только кладбище. Уж на что Елисей Макарович порвал бы любого, как тузик грелку, ан нет, и на старуху бывает проруха.

Вспомнили и о патентах. Копеечка к копеечке капала исправно, и этот ручеек постепенно разрастался. На гровер и вовсе нашлись два покупателя, которые хотели выкупить права на корню. Но деды не повелись на сладкий пряник. И правильно сделали, между прочим.

Хм. Ему бы еще найти какой-нибудь вариант передать им права на все свои последующие изобретения. Но тут были небольшие проблемы. Не хотелось связывать с этими изобретениями свое новое имя. Пусть уж лучше все будет завязано на прежнем. Пока не окрепнет, лучше лишний раз не высовываться. То есть придется отложить до лучших времен. Поди, за годик ничего страшного не случится.

Закончив читать и перечитывать письмо, Борис вскрыл бандероль с самоучителем. Серьезный такой труд. Если врезать по башке, то сотрясение головного мозга при наличии оного обеспечено. Открыл вступление и тут же испытал разочарование от обилия отсылок к различным трудам признанных мастеров кисти. А это означает одно – опять придется оплачивать заказ и ждать пару месяцев, пока он дойдет сюда. И это – в лучшем случае.