Скиталец
Шрифт:
В одной из легенд о появлении Эйсебио в «Бенфике» говорится, что тренер Гуттманн во время утреннего бритья в парикмахерской услышал то ли от цирюльника, то ли от сидящего соседнем кресле своего старого знакомого, участника ЧМ-50 и ЧМ-84 бразильца Карлоса Бауєра рассказ о феноменальном чернокожем пацане из Лоренсу-Маркиша. И тут же, мол, потребовал привезти его в Лиссабон, в стан «красных»! (Подробнее об Эйсебио и других игроках «Бенфики» написано в истории команды в «Футболах» за 2007 год.-Б.Т.)
Эйсебио появился в столице метрополии под рождество 1960-го, но выступать за клуб начал
«Эти полгода без официального футбола пошли мне только на пользу. Я спокойно осваивался и многому научился. Всем, что я знаю о тактике и способах ведения игры, я обязан нашему тренеру Беле Гуттманну. Он очень много возился со мной и относился как к родному сыну — помогал, советовал, берёг и, если нужно, отчитывал» — примерно так всегда отзывался о Гуттманне Эйсебио.
Конечно, Бела видел, какой алмаз попал ему в руки. Он, тренер, довел этот алмаз до «стадии бриллианта»: «И Агуаш, и Колуна, и Аугушто были безусловно хороши, но Эйсебио… Просто нет слов…»
Он предъявил миру новую звезду летом 1961-го в Париже во время коммерческого турнира четырех команд с участием «Сантоса», за который выступал 20-летний «король футбола» Пеле. 18-летний Эйсебио вышел на второй тайм против бразильцев при счете 0:4. Игра завершилась 3:6, и все три мяча «Бенфики» были на счету новичка.
Чемпионат Португалии-1961/62 начался с несчастья — тяжелую травму получил столп обороны «Бенфики» центрбек Жермано. Это была очень серьезная потеря. А еще, как «положено», игроки «Бенфики» слегка задрали носы после европейской победы, то есть «зазвездились». Кто-то получил предложение из-за границы, кто-то просто посчитал, что достиг всего, и «дисциплина, — говорил Гуттманн, — куда-то испарилась». Тренеру пришлось приводить игроков в чувство штрафами и устными внушениями. Любимой страшилкой Гуттманна было предсказание нерадивымг«lbсли не образумитесь, разгильдяи, то через год будете на рыбзаводе сардины в консервные банки запихивать. Хотя вряд ли вам доверят такое серьезное и высокоинтеллектуальное дело. Максимум — чешую выметать…» (Не иначе он имел в виду завод, которым некогда владело семейство Моуриньо:-) — Ред.)
После выезда на матч первого круга КЕЧ-61/62 против «Аустрии» в Вену, замеченных в час ночи на Кернтерштрасе «бенфикистас» пришлось оштрафовать на месячную зарплату.
Бела рвал и метал: «Без жертв в профессиональном футболе успеха не будет! Без железной дисциплины не только войны не выиграть, но и одного сражения! И если не будете соблюдать дисциплину, то вам одна дорога — на сардинную фабрику!» Провинившиеся каялись, бормотали извинения, клялись, что «никогда больше» и «шеф, вы ж нас знаете, носом землю рыть будем..».
…Вообще, все звезды «Бенфики» того времени отзывались о Гуттмание крайне уважительно («…а еще он учил нас правильно воспринимать успехи…»), а некоторые, в том числе Эйсебио, Колуна, Аугушто, даже с оттенком какого мистического поклонения («…от него исходила непоколебимая уверенность и он видел каждого насквозь…»)…
ОРЛЫ — КРОХОБОРЫ
После относительных домашних неудач
Безусловно, это говорится и пишется задним числом. «Сделал-де ставку на КЕЧ». Это потом, когда придет успех, его будут объяснять мудростью тренера, который «правильно распределил силы и выбрал более перспективное направление». Потом. Когда всё будет окончено. А в феврале 1962-го ситуация выглядела иначе — можно проиграть всё! Во-первых, наверстать потерянное в осенней части чемпионата представлялось чем-то фантастическим (отрыв от второго места составлял пять очков и остался таким до конца), а во-вторых, предстоял выезд в Нюрнберг на четвертьфинал КЕЧ. Сообщения из Германии были неутешительные — вечерами до — 10oС и снег.
Гуттманн оставил Эйсебио в Лиссабоне (он и в Вену его не брал) — нечего ему там делать по такой погоде. Синоптики, как обычно, обманули — в вечер матча было не десять, а пятнадцать градусов мороза и играть пришлось на твердом замерзшем поле. Нюрнбергские полулюбители, которым за победу была обещана премия в целых пятьдесят марок на лицо, старались использовать погодное преимущество на полную и победили 3:1.
Дома лиссабонцы ликвидировали разрыв в два мяча уже к пятой Минуте (Агуаш и Эйсебио), а затем забили еще четыре, выиграли 6:0 и вышли в полуфинал.
… Вояж в Нюрнберг запомнился Гуттманну не только перипетиями игры на непривычном морозе.
Буквально месяцем ранее, 11 января 1962 года, внезапно от инфаркта умер старый друг Белы Дьердь Орт. Он тоже работал в Португалии — тренировал «Порту». Смерть Орта потрясла Белу («боже, буквально пару дней назад виделись, а его уже нет…»), и он с полной ясностью осознал, что и ему самому уже катит за шестьдесят, сердце начинает пошаливать, да еще при такой нервной работе… В Нюрнберге Гуттманн обратился к немецким кардиологическим светилам и получил вполне ожидаемый совет: «Поме «ьшв волнений, поменьше нервной нагрузки, побольше покоя. Но отхотите от дела постепенно, не рвите резко — это крайне опасно…»
Еще одно обстоятельство поездки в Германию зацепило Белу и оставило неприятный осадок. В Нюрнберг Гуттманн взял с собой жену Марианну. Он хотел, чтоб она сопровождала его к врачам и просто чтоб была рядом.
В конце месяца бухгалтерия клуба вычла из его зарплаты половину стоимости номера в нюрнбергской гостинице («мы не обязаны оплачивать проживание вашей жены»). Эта мелочь показала истинную цену всем разговорам о «большой и дружной семье «бенфикистас».
Гуттманн не забыл об этом уколе и через много лет: «За три года моей работы в «Бенфике» супруга сопровождала меня в заграничных поездках дважды — в Вену и Нюрнберг, где я ходил по врачам. Я предупреждал заранее, что дорога и содержание Марианны за мой счет. Но эти крохоборы решили вычесть еще и стоимость половины номера, потому что я жил в нем не один, а вместе с женой»…