Скитания ворона
Шрифт:
Сесиль вынула из бархатной коробочки и попыталась надеть кольцо на безымянный палец левой руки Нила, но оно неловко выскользнуло из рук и упало на ковер.
«Плохая примета», – подумал Нил.
– Ну как ты держишь руку! Все из-за тебя, как всегда! – зудела жена.
Он сам поднял кольцо и попытался окольцеваться самостоятельно, но оно упорно не поддавалось, не проходя через средний сустав фаланги. Сесиль была близка к истерике – состоянию, в последнее время привычному в ее общении с мужем.
– Не переживай, дорогая, я попробую на другой палец.
– Ты сошел с ума! Это же обручальное,
Нил ударил ее сильнее, чем хотел. Она отлетела на середину комнаты и, потеряв равновесие, рухнула на приставленный к туалету пуф, головой влетев в зеркальный столик. На ее искусственно отбеленных и мелко завитых кудряшках появилась кровь, которая мгновенно залила лицо. Несколько секунд Нил стоял, не предпринимая ничего. Предательское чувство радости от сделанного не давало сдвинуться с места. Нил, не отрываясь, смотрел на безжизненное тело и красное пятно. Током прошила мысль: «Я же убил ее, это невозможно!»
Он бережно положил Сесиль на диван, постоянно повторяя: «Господи, не умирай, дорогая, не надо, я не хотел…» Салфеткой, содранной со столика, он начал стирать кровь, другой рукой пытаясь нащупать пульс. Она открыла глаза так внезапно, что Нил вскрикнул от неожиданности.
Промыв рану и приложив стерильный пакет, уже переодетая в пеньюар, Сесиль слабым, но достаточно внятным голосом отдавала распоряжения навсегда провинившемуся супругу:
– И замочи салфетку в холодной воде! Как ты вообще догадался ее взять, это наша фамильная скатерть, ты никогда не думаешь вперед… Да, позвони доктору Вальме, пусть зайдет и сделает противостолбнячный укол. Телефон в общей записной книжке. Да, и принеси мне зеркало, как я теперь покажусь на работе? Наверное, надо наложить швы.
– Дай я посмотрю, я немного понимаю в медицине.
Рана была небольшая, но Нила передернуло, еще чуть-чуть ниже, и случилось бы непоправимое…
Сесиль залилась совсем непритворными слезами.
– Как ты мог, как ты мог, меня никто никогда не трогал и пальцем!
– Прости, я не трону тебя больше, но прошу тебя: никогда, слышишь, никогда не говори о моих друзьях ничего подобного.
Сесиль внимательно взглянула на него, и ей стало страшно. Чужой, совершенно новый человек стоял рядом
Да, убийство никак не входило в планы Нила, но за суетой выполнения заданий больной супруги он понял впервые в жизни, что убить человека очень просто и с Федором Михайловичем можно было бы поспорить…
Звонок прервал все неконструктивные мысли.
Доктор долго возился, сделал уколы, наложил повязку, потом на кухне, выпивая традиционный стаканчик и хитро поглядывая на Нила, сказал:
– Всегда удивлялся, как женщины ходят на таких высоких каблуках, это так опасно, а Сесиль вечно торопится, она и в детстве частенько неудачно падала. Вам надо быть повнимательнее с ней, больше гуляйте на воздухе. Вам, мсье Нил, хорошо бы тоже отдохнуть, вы не лучшим образом выглядите. Будут проблемы, заходите.
Он протянул Нилу карточку с адресом.
– Спасибо, непременно, и вообще спасибо за все.
Закрыв дверь, Нил вернулся на кухню и налил себе изрядную порцию виски. Потом достал еще один стакан и поднос.
– Сесиль, выпей немного, тебе сразу станет легче, все будет хорошо. – Нил принес виски в двух стаканах налитых по русской мерке. – Доктор сказал, что это все пустяки и быстро заживет, так что не переживай.
– Да, для тебя все пустяки… – начала опять жена, но Нил не выдержал бы продолжения мыльной оперы.
– Мы не будем больше ссориться, вот смотри.
Нил протянул жене левую руку, на безымянном пальце которой блестело золото…
Работа в Аш-Э-Се не приносила никакой радости. С преподавателями Нил держался корректно, но дружеских отношений устанавливать не захотел. Ожидание встречи со связным окончательно измотало нервную систему. Прошло больше трех месяцев после приезда, но все подозреваемые Нила так и не проявили себя. Доходило порой до того, что Нил был на грани открытого вступления в соответствующий разговор, но в последнюю минуту брал себя в руки. Такие приступы случались обычно в состоянии подпития, а последнее стало почти нормой. Порой Нил действительно сильно напивался, порой умело притворялся. Сразу по приезде он понял, что с женой быть не в силах, и пьянство стало идеальной отмазкой от исполнения супружеского долга…
– Нил! Нил! Иди скорее, у меня для тебя сюрприз! – возбужденным голосом звала Сесиль.
Нил вошел в гостиную, и жена тут же бросилась ему на шею.
– Как ты угадал! Мне очень понравился твой подарок, ты по своей рассеянности уже и забыл. Я нашла подходящую раму, просто прелестная вещь, я же обожаю лошадей! Какой ты милый!
Со стены на него смотрел портрет Тани Захаржевской в тонкой золотистой раме.
– Да, ты молодец, хорошая рамка, – растерянно пробурчал Нил. – По этому поводу можно немного вина.
Это единственное, что пришло ему в голову, чтобы как-то придти в себя.
– Когда это прекратится! – услышал он за спиной и как-то воровато быстро успел опрокинуть долгожданную порцию. – Ты же сказал вина, а виски – это совсем другой напиток! Я не могу больше терпеть твое пьянство, ты же превращаешься в алкоголика! Завтра же мы идем к доктору, или я вызову папу, может хоть он на тебя повлияет.
– Не надо, я схожу, но только один, без тебя.
– Учти, я проверю, только попробуй обмануть, я тогда засуну тебя в лечебницу!