Склеп, который мы должны взорвать
Шрифт:
Выходит в холл, выдвигает верхний ящик тумбы, достает оттуда ключ на блеснувшей серебристой цепочке, покачивает в руке.
— У меня есть ключ от чердака. Пошли!
Квартирная дверь захлопывается, я вспоминаю летящую на меня дверцу машины и привычно вздрагиваю. Обычная лестница, потом металлическая лестница, выкрашенная в белый цвет, неприметная дверца с замком… Три поворота ключа — и она распахивается. Голые белые стены, потом еще одна металлическая лестница — узкая и крутая, хорошо, что мне не надо карабкаться по ней, можно плавно парить
Мы стоим на самом краю плоской крыши.… То есть принц стоит, а я зависаю над его плечом. Вокруг иссиня-черное небо, океан непрерывно мерцающих огней города и — космос, вечный космос, который никогда не умрет, для которого все равно, в каком мире мы находимся. Здесь нет границ между небом и землей…
— Я люблю выбираться сюда по ночам. Знаешь, такое чувство безграничной свободы накатывает, — произносит принц, нарушая длинную паузу.
Он широко раскидывает руки, запрокидывает голову. Должно быть, крыша сейчас уходит у него из-под ног… Налетает порыв ветра, треплет пряди темных волос. Красивое и жуткое зрелище; бледное лицо в отблесках звезд, счастливая улыбка и… возможность в любой момент сорваться вниз…
— Не бойся! — говорит он. — Хотя ты ведь, наверное, не можешь упасть и разбиться.
Да, я не могу. Наверное. Точно не могу. Но лучше все же держаться подальше от иссиня-черной ослепительной пропасти.
Глава 8
Волшебник выводит столбиком на стене какие-то буквы и цифры. Обломок кирпича крошится, стена до такой степени ободранная, что писать можно только на некоторых участках. Чтобы сделать нижние записи, приходится опуститься на корточки. В итоге получается следующее:
П — 7
В — 6
Ф — 5
Пал — 4
Вед — 3
Ф2 — 1
— Что ты хочешь этим доказать? — скептически спрашивает палач. — «Пал» — это не я, случайно?
— Угадал.
Волшебник поднимается на ноги, отряхивает руки от кирпичной пыли.
— Сами взгляните: здесь написано, кто сколько лет назад сюда попал.
Клара Рудольфовна интересуется:
— А почему мы — «эф-два»?
— Ну, раз у вас старшая сестра фея — значит и вы тоже, как бы феи. А двойка — потому что вас двое.
— Собственно говоря, ты близок к истине. Одну из нас зовут Фиррандезиль, другую — Фарринлазель.
— Ерш твою медь! Нет, уж лучше Клара Рудольфовна. Ничего не замечаете, кстати, в этом списке?
— Не хватает срока в два года? — принц впервые подает голос за все время, что мы тут находимся вместе.
— Вот именно. Получается, каждый год из Аверхальма и окрестностей кого-то забирали. У нас прореха только в двухлетней давности. Напрашивается вывод…
Волшебник оборачивается в мою сторону, в правый угол.
— … что тебя закинули сюда два года назад. Если цепочка правильная, конечно.
— Пожалуй, в этом есть какая-то логика, — вынужден согласиться я.
Да, вывод буквально валялся на поверхности, странно, что я сам не заметил очевидной закономерности.
— Главное, что логика есть у того, кто устроил нам такое западло. Интересно, он тусуется в Аверхальме или здесь, в Городе?
— Ты меня спрашиваешь?
— Нет, просто рассуждаю. По крайней мере, не совсем напрасно встретились. Хорошо, что меня вдруг типа озарило. Хотя не знаю, что это даст.
— Не исключено, что поможет. Должны быть еще какие-то зацепки…
Фея, которая напряженно внимает нашему диалогу, решается разлепить губы:
— Мне кажется, теперь лучше все стереть. Может, никто и не обратит внимания, но…
Она устремляется в закуток, где из крана капает печально знакомая принцу тепловатая вода. Вернувшись, аккуратно стирает записи волшебника влажной тряпкой. Да, в них уже больше нет нужды. Не хотелось бы подставлять фею, ей и так с трудом удалось сегодня остаться в подвале, когда остальные его обитатели отправились на свой привычный промысел за пластиковыми и стеклянными бутылками.
— Ты уверена, что она нас не выдаст? — тихо спрашивает фею палач и кивает на матрас у дальней стены, на котором, укрывшись пестрой курткой и каким-то тряпьем, отвернувшись от нас, неподвижно лежит еще одна жительница подвала, которую бомжи прозвали «Колодой». Сегодня она тоже не пошла вместе с остальными. Показала Николаю на свои опухшие ноги, помотала головой и снова улеглась на матрас.
— Я ведь объясняла уже, что она не разговаривает, — отвечает фея. — Ее бояться нечего.
Действительно, Колода умеет только мычать. Этой несчастной, неопределенного возраста женщине самое место в каком-нибудь приюте, однако она бомжует, по всей видимости, уже много лет. Кротко терпит ежедневные лишения и обиды со стороны других членов маленькой колонии. Раз нынче не вышла «на работу», значит, правда не могла. С ней не церемонятся, ведь она безответна и ни на кого не держит зла. Как-то раз одна из ее товарок сказала, что Колода — настоящая блаженная и обязательно попадет на небеса. Кто знает…
— Непонятно, почему стару… то есть ведьма не явилась, — замечает волшебник. — Вроде, больше всех мечтала из города вырваться.
Действительно: почему? Обязанность выяснить это я беру на себя.
— Сегодня же навещу ее, адрес известен.
— Вот и правильно. Может, она провела целое исследование и уже схему проезда в Аверхальм чертит.
— Горячая была девчонка, — произносит палач. — Видал я, как она отплясывала на Картемской ярмарке, под оркестр местных музыкантов. Трех или четырех кавалеров загоняла, а у самой только искры из-под башмаков сыпались.
Палач растягивает тонкие губы в улыбку. Что-то он нынче разговорился.
— А ты сам с ней не отплясывал? — насмешливо спрашивает волшебник.
— Нет, я предпочитаю со стороны наблюдать. Вообще хватит тут торчать. Расходимся?
Что ж, думаю, пора объявлять встречу закрытой:
— Да. Встретимся послезавтра, в пятницу днем. Вдруг еще какие-то идеи появятся. За это время тоже постараюсь…
— Послезавтра я не могу, — сухо отзывается принц. — У меня сначала тренажерный зал, потом массаж.