Скользкая тень

Зверев Сергей

– Что именно вас интересует?

– Она была одинока? Друзья, подруги, любовники?..

Полковник отрицательно покачал головой.

– Места, в которых она бывала чаще всего?

– Тоже ничего особенного. Магазины, парикмахерские, ателье, дамские салоны… Все как обычно. Во всяком случае, никакой закономерности в таких ее посещениях мы не обнаружили. Да и бывала она там нечасто. Она, знаете ли, вела довольно-таки уединенный образ жизни.

– Вот как, – рассеянно произнес Ренард. – Уединенный образ жизни…

Ренард погрузился в молчание и думал добрых пять минут. Полковник терпеливо ждал. Наконец Ренард спросил:

–

И чьим же агентом является эта пташка?

– Скорее всего, русским, – ответил полковник.

– Что значит – скорее всего? Вы в этом не уверены?

– В этом нельзя быть до конца уверенным до тех пор, пока сам агент во всем не сознается. Но, судя по всему, она именно русский агент. Имеются у нас основания считать именно так…

– И что же это за основания?

– Долгое время из нашего министерства обороны происходила утечка информации, – скривившись, будто отведав что-то кислое, ответил полковник. – Это была очень важная информация. Наши военные планы, разработка секретного оружия… И каждый раз такая информация оказывалась у русских. Русские весьма умело ею пользовались. Скажем, предавали ее гласности по дипломатическим каналам, а зачастую – публиковали ее в своих газетах. И тем самым срывали наши намерения и путали наши планы. Согласитесь, какая же это секретная информация, когда о ней знает весь мир? – полковник помолчал и добавил: – Вот почему мы считаем, что мадемуазель – русский агент.

– Может, и так, – задумчиво кивнул Ренард. – А может, и как-нибудь иначе… Допустим, она – агент какой-нибудь страны, с которой Россия дружит. И эта страна делится с Россией добытой информацией.

– Возможно, и так. Но какая разница?

– В общем, никакой. Однако здесь имеются нюансы…

– Какие же?

– Русские – нелогичны и непредсказуемы, – вздохнул Ренард. – Иметь с ними дело сложно. Никто не может знать, какой фортель они выкинут в тот или иной момент. Мне кажется, что даже они сами этого не знают. Потому я и хотел бы знать, чей именно это агент.

В ответ полковник лишь молча развел руками.

– Ну хорошо, – сказал Ренард. – Разберемся по ходу действия. А теперь скажите мне, почему эта рыба сорвалась с крючка? Ее кто-то предупредил? Она что-то почувствовала? Она испугалась? Кто ее напугал? Каким таким образом?

– Не знаю, – нехотя ответил полковник. – Что-то она почуяла… Или, может, и впрямь ее кто-то предупредил. А может, и то и другое. Или что-то еще. Не знаю… Во всяком случае, наши люди действовали согласно инструкциям. То есть предельно осторожно и незаметно…

– Да-да, – рассеянно произнес Ренард, встал и прошелся по кабинету. – Ваши люди действовали согласно инструкциям… А иностранный агент все равно ушел. А из этого следует вывод: мы имеем дело с русским шпионом, с русской птичкой! Именно так. Для русских никакие инструкции не писаны. У них свои собственные… – Ренард не договорил и, остановившись напротив полковника, спросил: – Ну а как именно она улетела?

– Как улетела? – полковник опять кисло поморщился. – Тут, знаете ли, целый спектакль…

– Погодите! – прервал полковника Ренард.

Это, конечно же, был довольно бесцеремонный поступок – прерывать полковника, который, как ни крути, являлся непосредственным начальником Ренарда, но полковник Тувенель позволял ему такие вольности. Что поделать, сейчас именно от Ренарда зависело дальнейшее служебное благополучие полковника. Если улетевшая птичка не будет поймана, полковника ждут удручающие неприятности. Так что не до субординации.

– Погодите! – повторил Ренард. – Я хочу, чтобы об этом мне рассказали не вы, а те ваши люди, от которых птичка упорхнула. Ведь вас же там не было, не так ли?

– Не было, – согласился полковник.

– Тогда я хотел бы увидеть тех людей, – сказал Ренард. – И услышать их подробный рассказ. Кроме того, передайте мне все данные об этой пташке. Фотографии, видеосъемки, отчеты о наружном наблюдении… Словом, все, что у вас имеется. Тогда я приступлю к делу. Не беспокойтесь, все будет хорошо. Я Лис, я умею ловить всяких пташек…

* * *

Весь остаток дня, вплоть до позднего вечера, Ренард обдумывал, с чего он начнет поиск улетевшей пташки. Но для этого необходимо было составить о пташке более-менее внятное представление. Ренард ознакомился со всеми документами, которые передал ему полковник Тувенель, к тому же встретился с теми сыщиками, которые упустили мадемуазель.

Выслушав сыщиков и задав им множество уточняющих вопросов, Ренард в итоге пришел к убеждению: да, эта пташка – в самом деле разведчица. Вражеский агент. Шпионка. Чья именно? Пожалуй что, действительно русская. Почему именно русская? А потому что уж слишком ловко она избавилась от слежки. Так достоверно изображать пьяных, не будучи таковыми, могут только русские. Ренарду приходилось уже иметь дело с русскими. Нет, в прямое противоборство с ними он ни разу не вступал, но кое-какие черты их характера, а точнее сказать свойства их загадочных душ, он все же для себя уяснил. Да, там, на ночной улице Жулльен, были именно русские. А значит, и упорхнувшая пташка – тоже русская. Русская шпионка.

Никакого удовольствия этот факт Ренарду не доставил. Скорее наоборот, это вызвало в нем смутное беспокойство и отчего-то такое же смутное озлобление. Нет, в себе он не сомневался, равно как не сомневался и в своих людях. Он был уверен, что рано или поздно поймает улетевшую пташку и посадит ее в клетку. Но все же, все же…

Он пока не знал и не понимал, как именно он будет ее ловить. Да, в его распоряжении имелись традиционные способы ловли, и это были проверенные и надежные методы, которые его никогда еще не подводили. Но при этом он никогда еще не ловил с помощью таких способов русских пташек. Всяких прочих ловил, а русских не приходилось. С учетом всего того, что Ренард знал о русских, эти способы могли и не сработать. Это были способы, проверенные логикой, но в том-то было и дело, что обычная логика, когда имеешь дело с русскими, может дать сбой. Действительно, трудно, да что там – практически невозможно с помощью обычной логики действовать против такого противника, который не руководствуется никакой логикой. Или у которого своя собственная логика, притом непостижимая.

Нет, тут надо было изобретать что-то другое. А вот что именно – того Ренард не знал, и это его беспокоило. Сейчас Ренард напоминал лису, замыслившую пообедать птицей, которую ей еще никогда не приходилось ловить. Конечно, лиса – коварная и хитрая, и потому придумает способ, как ей поймать такую пташку. Быть того не может, чтобы не придумала, – на то она и лиса. Все это, конечно, так, но… Но вдруг у этой пташки имеются свои хитрости, которые не позволят лисе ее поймать? А поймать надо. Иного выхода просто нет…