Скользящие по грани
Шрифт:
– Этот человек назвал свое имя?.. – надо же, стряпчий даже не счел нужным провернуться к маркизу. Ну, знаете ли, подобное сложно назвать простой невежливостью – это открытое игнорирование того, кто стоит несоизмеримо выше тебя по праву рождения, или же подчеркнутое презрение к тому, с кем уже давно перестали считаться.
– Да. Он сказал, что его зовут Карруд ди Роминели... – не знаю, как господину Солану, а лично мне сейчас неприятно слышать голос маркиза Рейнье. Я хорошо помню чуть бархатистый тембр хорошо поставленного голоса этого человека, а сейчас отец моего бывшего жениха только что не заискивает перед каким-то крючкотвором, который обращается к маркизу, как к личному слуге, поведением которого он недоволен. Впрочем, насколько я смогла рассмотреть сквозь щель в дверце, отец Полана, и верно, ведет себя совершенно неподобающим образом – переминается с ноги на ногу, словно нерадивый слуга. А еще он заметно постарел, поседел, выглядит подавленным, голова чуть наклонена вперед, плечи приподняты, а сам маркиз словно сжимается, будто неосознанно надеется выглядеть как можно более незаметно. Кажется, так ведут себя люди, которые постоянно ожидают удара...
Даже особо не всматриваясь, можно понять, что перед нами находится человек с полностью сломанной волей – уж слишком велика была разница меж уверенным в себе аристократом, каким я запомнила маркиза Рейнье, и тем несчастным мужчиной, который сейчас только что не ловит взгляд господина Солана, доверенного лица всесильных и грозных ди Роминели.
– Зови!.. – почти что приказал стряпчий, и тут я поняла, что далее нам тянуть не стоит, тем более что в следующий миг господин маркиз чуть растерянно произнес:
– Ох, что это случилось с окном? Не понимаю...
– В чем дело?.. – стряпчий вновь не повернул голову ни к маркизу, ни к окну, о котором шла речь.
– Оно, кажется, открыто...
В следующее мгновение я выскочила из шкафа, от долгого сидения в котором у меня уже стало болеть тело, и едва ли не одновременно со мной из своего укрытия показался Летун – старый взломщик уразумел, что таиться далее нет смысла. Более того – граф де Линей скинул с себя железный браслет, так что нас оказалось трое против двоих.
Все дальнейшее не заняло и нескольких секунд: пара точных ударов Летуна ребром ладони – и стряпчий мешком свалился со стула, а что касается маркиза Рейнье, так тот, на мой взгляд, и сам был рад оказаться в отключке, лишь бы не видеть происходящего.
– Тащите сюда ремни или веревки... – скомандовал Летун. – И побыстрей, а не то, как мы слышали, так некстати заявившийся гость уже стоит на пороге! Как бы сюда без приглашения не заявился!
Поиски веревок не заняли много времени, благо такого добра тут хватало едва ли не в излишке. Граф де Линей, помогая нам связывать ноги стряпчему, негромко поинтересовался у Летуна.
– А для чего этих двоих скручивать? Они же и так без сознания, никуда не денутся, а мы только время теряем, ведь приехавший человек наверняка стоит почти что за дверями...
– Лишняя предосторожность не помешает... – старый взломщик ловко затолкал кляпы в рот пленников. – Было у меня пара случаев: думаешь, человек валяется в беспамятстве, а не прошло и полминуты, как он в себя пришел, и поднял шум до небес, а то и выше! Так что береженого и Боги оберегают!
Летун оказался прав: стряпчий, и верно, был без сознания, но ресницы маркиза чуть подрагивали. Похоже, этот человек сейчас находится в таком состоянии, что даже сильные удары лишь ненадолго отключают его сознание. Вот и сейчас маркиз открыл глаза, и со страхом посмотрел на нас. Ладно, раз такое дело, то можно и поговорить. Спрашиваете, зачем? Сама не знаю, но очень хочется перекинуться парой горьких фраз с человеком, который упросил или же умолил сына разорвать помолвку с любимой девушкой. Правда, как я поняла, счастья это никому не принесло.
– Господин маркиз, знаю, что вы меня сейчас слышите... – негромко заговорила я. – У нас мало времени, но, тем не менее, мне бы хотелось сказать вам кое-что, тем более что этот крючкотвор нас пока не слышит. Не знаю, передавал вам Полан мои слова, или нет, но я все же повторюсь: вам стоит рассказать королю о том, что когда-то в молодости вы совершили большую ошибку. Сразу говорю – я не желаю обсуждать то, что произошло много лет тому назад, ведь вы всего лишь человек и имеете право ошибаться. К тому же чувство вины терзало вас все эти годы, и единственное, что я вам могу сказать – хватит маяться, лучше чистосердечно покаяться в содеянном.
После моих слов маркиз Рейнье, и без того не блещущий здоровым цветом кожи, побледнел, словно бумага, и еще больше спал с лица. Судя по всему, я зацепила у него самое больное место.
– Маркиз, вас и сейчас семейство ди Роминели крепко держит в кулаке, а что будет дальше? Вы оформите на их имя дарственную, то есть отдадите им все свое состояние, оставив нищими своих детей и внуков? Или... Или вы уже это сделали?
Маркиз Рейнье чуть отвернулся, и я увидела, что из его глаза выкатилась слеза. Все ясно, дарственная уже подписана и находится в сейфе господ ди Роминели. Ну, тут уж поделать ничего нельзя, а я ради спасения маркиза и его домочадцев в дом к той благородной семейке уж никак не полезу.
– Похоже, мое предупреждение уже запоздало... – вздохнула я. – Могу лишь посочувствовать вашему несчастью. Знаете, что эти люди будут делать дальше? Они и далее продолжат пугать вас разоблачениями, а то и заставят сделать какую-либо грязную работу, недостойную вашего имени. Вы для них, как это ни унизительно, обычный расходный материал. Потом, когда поймут, что больше с вас взять нечего, бросят, словно выжатый лимон. В этом можете мне поверить – я хорошо знаю семейку ди Роминели, даже слишком хорошо, и потому советую не доверять их обещаниям. Попытайтесь вырваться из сетей этого проклятого семейства, а иначе крах грозит не только вам лично, но и всем вашим родным и близким. У вас, маркиз, уже забрали все состояние, и если вы по-прежнему будете тихо трястись, опасаясь, что станет известно о вашей ошибке молодости – вот тогда вас уже никто не спасет.
– Чего разболталась?.. – зашипел на меня Летун. – Нам удирать надо, а она вздумала учить кого-то уму-разуму! Ну, бабы, век бы с вами дела не имел! Что, для разговоров времени другого не нашла?
– Да, конечно, вы правы... – я встала и шагнула в сторону, но не выдержала и оглянулась. – Маркиз, разумеется, после того, как ваш сын разорвал помолвку, мне не должно быть никакого дела ни до вас, ни до проблем и сложностей в вашей семье. Знаете, почему я все же с вами разговариваю? Просто мне хочется, чтоб те, кто попался на крючок семейства ди Роминели, сумели с него соскочить... Да, и вот еще что...
Я подняла с пола упавшие бумаги, которые стряпчий подсовывал графу де Линей. Все верно – дарственная, а к ней еще какие-то подтверждающие документы. Особо не глядя, разорвала их, и бросила обрывки на пол. Маркиз Рейнье смотрел на меня испуганными глазами – кажется, ему было страшно даже подумать о том, будто кто-то может так дерзко обходиться с бумагами всесильных господ ди Роминели. Да, здорово эта семейка сумела запугать маркиза...
Мы сумели быстро выбраться из подвала, где у окна нас ждал Крис. Молодой человек был встревожен – нас все же слишком долго не было, да и слуги то и дело выходили в сад. Хорошо еще, что никто из них не обратил особого внимания на розовые кусты, а не то могли заметить и прячущегося там человека. Повезло и в том, что сейчас в саду никого не было, а не то пришлось бы уходить с шумом и криками.