Скоро тридцать

Гаскелл Уитни

– Значит, вы с Тедом встречаетесь. Пару недель или около того? – Глаза Элис сверкали холодным блеском.

– Ну… да, – ответила я, придав тону всю загадочность, на которую была способна.

– Так я и думала! – фыркнула Элис. – На большее Теда никогда не хватало.

Я нахмурилась.

– Но вы прожили вместе довольно долго, – сказала я, безуспешно пытаясь скрыть раздражение.

– Верно. Правда, мы с Тедом очень похожи. Только нам двоим удавалось терпеть друг друга. Тед просто не способен на связь с женщиной, нуждающейся в эмоциональной поддержке. Вы, должно быть, заметили, насколько он… гм… замкнут?

Я вытаращилась на Элис. Она говорила вполне дружелюбно, но

стальной блеск ее глаз меня не обманывал. Охватившее меня раздражение смешалось со страхом и какой-то неуверенностью. Элис пыталась разозлить меня, умышленно накручивая ситуацию – прекрасно сознавая, что мне захочется «случайно» пролить гранатово-красное мерло на ее кремовый жакет, – но это не означало, что в ее словах нет правды. Тед действительно был очень сдержанным и порой настолько, что я вообще не знала, испытывает ли он ко мне такое же сильное чувство, как я к нему, или хотя бы что-то похожее. А «женщина, нуждающаяся в эмоциональной поддержке», – разве это не я в своей скорлупе? Я всегда хотела нравиться окружающим, верила в любовь с первого взгляда и мечтала о родстве душ. Что Тед нашел во мне? Некую новизну после двадцати лет, проведенных со снежно-холодной Элис? Новизну, которая померкнет после достижения той фазы, когда романтические отношения либо перерастают во что-то более серьезное, либо исчерпывают себя?

Я вздрогнула и ощутила почти непреодолимое желание оказаться как можно дальше отсюда, от Элис и даже от Теда.

– Прошу прощения, – сказала я. – Нам уже пора уходить.

– Приятно было познакомиться, – промурлыкала Элис, и я могла бы поклясться, что она негромко усмехнулась мне вслед, хотя, когда я обернулась, ее уже не было. Стерва. И как только Тед выносил ее столько лет? Задавшись этим вопросом, я вдруг осознала, что не хочу знать ответ на него. По крайней мере сейчас.

Я вернулась в банкетный зал и принялась искать Теда. Он все еще разговаривал с Джинджер и какой-то дородной дамой с громким голосом – вероятно, именно она прервала тет-а-тет Джинджер и Теда в кухне.

– Эй, привет, – сказал Тед, шагнув навстречу мне и взяв меня под руку. Он притянул меня к себе, так что мы прижались друг к другу боками.

– Привет, – тихо проговорила я, вопреки всему радуясь, что вижу его. Я собиралась обидеться на него за то, что он обсуждал с Джинджер наши отношения, но тогда пришлось бы признаться в том, что я подслушивала, и теперь я слабо представляла, чем объясню свое не довольство.

– Куда ты сбежала? Я искал тебя возле бара, – шепнул Тед мне в ухо, подкрепляя слова целомудренным поцелуем.

– Да так, никуда, – небрежно сказала я. – Ну что, пойдем?

– Спрашиваешь! – усмехнулся Тед. Он повернулся к Джинджер, которая беседовала с толстой теткой и притворялась, что не слушает нас. – Спасибо за чудесный вечер, но, боюсь, нам пора.

– Как, уже? – разочарованно протянула Джинджер. Она наклонилась к уху Теда и сделала вид, что шепчет, хотя на самом деле говорила достаточно громко, чтобы я могла ее слышать: – Хочешь попрощаться с Элис? Я сейчас найду ее.

– Нет-нет, не беспокойся. Передай ей привет, – сказал Тед.

Я бросила быстрый взгляд на Теда, проверяя, соответствует ли выражение его глаз нейтральному тону. Оно соответствовало. Ну хоть бы раз он сказал что-то по-человечески, а не этим бесстрастным репортерским тоном – может, у меня появился бы какой-то ключик к его мыслям. Замкнутый, как выразилась Элис.

Мы доехали на такси до моего дома. Тед подождал, пока я заберу Салли и кое-какие вещи. Поднимаясь с гладкого кожаного сиденья такси, я вдруг почувствовала, что сейчас надо поблагодарить Теда за приятный вечер и извиниться за то, что я не смогу поехать к нему. С каждой ночью, про веденной с Тедом, я все больше рисковала привязаться к человеку, который, вероятно, не способен на серьезные чувства ко мне и, что еще хуже, сердце которого до сих пор принадлежит другой женщине. Я сползла на краешек сиденья, взялась за ручку и уже собралась сказать: «Ну ладно, звони», как Тед наклонился и коснулся моей правой щеки. А потом он поцеловал меня пьянящим, страстным поцелуем, от которого у меня подкосились ноги. И вместо того чтобы небрежным тоном светской женщины попрощаться с Тедом, я пообещала ему вернуться через минутку и выскочила из такси, чтобы взять Салли и пижаму.

Глава 17

После «арабских ночей» я не видела Нину много недель. Несколько раз я ей звонила, но на все предложения встретиться она отвечала уклончиво, как правило, отговариваясь какими-то планами с Джосайей. Я слегка дулась на нее, но, поскольку почти все время проводила с Тедом, наслаждаясь счастьем новой любви, размышлять о том, что происходит с Ниной, было недосуг. Тем не менее я очень обрадовалась, когда в субботу перед Днем благодарения она мне позвонила и предложила вместе позавтракать.

Мы решили пойти в «Эббитт гриль», где, как обычно, толпились туристы с рюкзаками за спиной и фотокамерами на шее. Я встретилась с Ниной в вестибюле, и мы, не видевшие друг друга так долго, обнялись; я вдохнула ее такой знакомый запах – смесь ванили и плюмерии. Мы сели в отдельную кабинку, заказали омлет, салат «Мимоза» и принялись наверстывать упущенное.

Нина выглядела роскошно, как всегда, но как-то по-другому. Волнистая грива ее рыжих волос теперь была уложена в пышный пучок. Одета Нина была просто – в потертые джинсы, зеленый свитер… а на среднем пальце левой руки блестело колечко с маленьким брильянтом. По правде говоря, это было первое, что я заметила; представительницы слабого пола автоматически бросают взгляд на средний палец левой руки всех остальных женщин, включая старых подруг, которые всю жизнь были закоренелыми холостячками.

– Джосайя намекал, что хочет подарить обручальное кольцо, – застенчиво сказала Нина, видя мое удивление, – но я думала, это будет на Рождество. А вчера вечером он сделал мне сюрприз!

Она вытянула руку, демонстрируя крохотную сверкающую капельку бриллианта в узкой золотой оправе. Я посту пила так, как и положено в подобных случаях подружкам – проглотила критические замечания о женихе, принялась восторгаться кольцом, притворяясь, что завидую, и расспрашивать о свадебных планах.

– Насчет свадьбы еще не решили. Джосайя не очень любит пышные торжества. Он хочет, чтобы мы тайком куда-нибудь сбежали, – возбужденно продолжала Нина.

– В самом деле это очень романтично, – сказала я, подавив желание поинтересоваться, не потребует ли Джосайя после свадьбы, чтобы Нина надела паранджу и ходила на десять шагов позади него. Со дня их знакомства Нина все больше и больше менялась, напоминая лишь бледную тень самой себя. Каждый раз, предлагая что-нибудь, я слышала неизменный ответ: «Джосайя не любит, когда…» или «Джосайя предпочел бы…» И все равно, налагать запрет на свадьбу – мероприятие, которое испокон веку находится в исключительном ведении невесты, – это просто нелепость! Нина редко рассуждала о замужестве, но если и упоминала об этом, то всегда говорила, что устроит шикарный свадебный прием и пригласит всех своих бывших любовников, чтобы покрасоваться перед ними в сексуальном белом платье. Что бы она ни выбрала, свадьба Нины обязательно должна была быть похожей на нее – шумным, искрящимся фейерверком. А не тайным побегом.