Скоро тридцать

Гаскелл Уитни

Точно таков мой шеф. Говард Ширер – хвастливый надутый индюк с лысеющей головой – всегда приходит в крайнее удивление, когда в субботу или на Рождество я беру выходной, а не кручусь как белка в безумном колесе судебных дел. Он любит повторять: «В начале карьеры я вкалывал по двадцать пять часов в сутки! Эти юристы нового поколения, которые только и болтают о «качестве жизни», думают, что им все дается задаром». Еще он любит сопровождать фразу «качество жизни» непристойным жестом сред него пальца, грозить указательным пальчиком и изображать «кавычки», сгибая средний и указательный на манер заячьих ушей. Ненавижу его.

Итак, я сидела в кабинете и раскладывала компьютерный пасьянс. (Как в наше время кто-то вообще успевает делать свою работу, когда компьютеры в офисе забиты играми и снабжены выходом в Интернет? Может, только я провожу девяносто процентов рабочего дня в сети, перелистывая виртуальные страницы светских хроник и модных каталогов, а в оставшиеся

десять процентов времени лихорадочно пытаюсь выполнить все запланированное?) И в этот момент ко мне ввалился Ширер Дерьмовый собственной персоной, на ходу прокашливаясь и почесывая в паху. Еще одна омерзительная привычка моего босса: он постоянно тормошит свои яйца, перекладывая их поудобнее, и очень часто делает это перед тем, как протянуть ладонь для рукопожатия.

– Уинтерс, – загудел он. По всей вероятности, Ширер думает, что, обращаясь ко мне по фамилии, он выглядит этаким поборником равноправия в духе «для-меня-ты-обыч-ный-сотрудник-свой-парень-и-не-надо-вешать-на-меня-половую-дискриминацию». – Попрошу вас отменить на сегодня все планы.

У меня упало сердце, «Только не заставляй меня работать сегодня», – мысленно взмолилась я. Вечером по телику должны были показать новую серию «Баффи», и я уже предвкушала, как Баффи – истребительница вампиров на дерет задницу мертвякам-кровопийцам, а я вволю наемся пиццы и запью угощение бутылочкой мерло. Разумеется, вслух я ничего такого не сказала. Пай-девочки всегда рады задержаться на работе допоздна. Без жалоб и вздохов. Да, сэр, конечно, сэр, как прикажете, сэр.

– А в чем дело? – спросила я, мысленно решив обновить текст резюме. Не далее как сегодня утром на глаза мне попалось объявление насчет вакантной должности веб-мастера для нового интернет-проекта, и я прикидывала, требуется ли для этой работы знать что-то еще, кроме технологии «укажи и щелкни».

– Фирма получила приглашение на благотворительный прием, который устраивает сенатор Лотон. Вы будете представлять наши интересы.

– В чем они заключаются?

– Ну, знаете, как всегда, поболтаете о том о сем, завяжете полезные знакомства. Я бы сам пошел, но меня ждет супруга, – туманно пояснил он, весьма довольный собой. «Супруга» была уже третьей по счету. До того как сместить вторую миссис Дерьмоширер и стать хозяйкой модного особняка в Александрии, ока работала у нас ассистенткой. Шеф небрежно бросил приглашение на стол и удалился, как всегда мурлыча себе под нос «отлично, отлично». Ширер шагает по жизни, утверждая свое существование.

Все это было так привычно. Меня отправили на очередное сборище скучных, напыщенных фанфаронов, где я ни кого не знаю и понятия не имею, с кем надо «поболтать о том о сем» и «завязать полезные знакомства». Очевидно, из-за того, что я не замужем и дома меня не ждет благоверный, Ширер считает, будто я всегда свободна и в любую минуту могу все бросить. Я уверена: совет директоров делегировал именно его, или же он вызвался сам и только в последний момент решил свалить это утомительное поручение на меня. По крайней мере тисненая надпись на плот ной бумаге цвета слоновой кости обещала, что весь вечер будет работать бар. Кроме того, подобные мероприятия всегда славились обильным угощением. Ужин и выпивка на халяву. Ладно, может, все еще будет не так плохо.

Я решила отправиться на вечер прямо с работы, рассчитывая недолго там покрутиться, сделать пару-тройку блестящих высказываний в обществе нужных людей и успеть домой к началу «Баффи». Подумывала и о том, чтобы послать всех к черту и вообще никуда не ходить – в конце концов, каким образом Ширер об этом узнает? – однако этот план имел два слабых места. Во-первых, я не знала, пойдет ли туда кто-то еще из нашей фирмы, а во-вторых, я совсем не умею врать. Всякий раз как пытаюсь выдавить хотя бы два слова неправды, я краснею, начинаю заикаться, нервно хихикать и все мои выдумки звучат глупо и фальшиво. Если Ширер завтра спросит, как все прошло, я скорее всего запищу, как мышь, и в числе своих собеседников назову кого-нибудь, кто, как потом окажется, давно почил в бозе.

Поскольку я не намеревалась задерживаться на вечере, времени забежать домой после работы и переодеться у меня не было. Если бы идиот Ширер отдал приглашение вчера, я бы подготовилась заранее и надела роскошный новый костюм с жакетом и юбкой из черного габардина, который де лает меня гораздо более стройной и стильной, чем я есть на самом деле. Сейчас на мне был старенький темно-синий брючный костюм, удобный, но уже не модный, со стрелка ми на брюках и расширяющимися книзу рукавами. Наверное, как раз на этот случай модные журналы рекомендуют держать в ящике стола изящные открытые босоножки на небольшом каблучке и тюбик блеска для губ, чтобы девушка была готова внезапно поменять планы и моментально обернуться из неприметной рабочей пчелки в звезду вечеринки. К сожалению, в моем столе валяются только заму соленный любовный роман, пачка жевательной резинки и гелевая ручка с розовыми перьями на конце. Безусловно, какая-нибудь редакторша женского журнала отрезала бы эти перья и прикрепила их к туфлям при помощи корректирующей жидкости или степлера, волшебным образом превратив унылую обувь в сногсшибательную дизайнерскую модель, но такие рецепты не по мне. И все, что я смогла, – это заглянуть после работы в дамскую комнату, попудрить носик и подкрасить губы. Выглядела я не самым лучшим образом, но для вечера, на котором соберутся сплошные незнакомцы, вполне сносно.

В общем и целом у меня обычная, ничем не выдающаяся внешность. Рост – пять футов и пять дюймов, ни толстая ни худая, русые волосы до плеч, нос чуть крупнее, чем хотелось бы (но, уж конечно, не такой здоровый, как у Сирано), хотя даже такое описание весьма субъективно. Как правило, большинство людей считают, будто у них обычная внешность, так же как все стремятся отнести себя к среднему классу, даже если у человека четыре дома, огромный штат прислуги и личный вертолет или, напротив, он ютится в однокомнатной хибарке размером со спичечный коробок, без душевой и с сортиром на улице. В Лос-Анджелесе, где дамочки истошно вопят, проглотив одно лишнее драже «Тик-так», втискиваются в четвертый размер, а в подарок к шестнадцатилетию получают оплаченный сертификат на проведение пластической операции, меня сочли бы рыхлой тумбой, страшной, как Квазимодо. А вот на стоянке для жилых автоприцепов, где все женщины выглядят как Розанна Барр [6] до срезания жиров и одеваются в синтетические спортивные костюмы из «Уол-марта», [7] я покажусь просто золотоволосой богиней а ля Мишель Пфайфер. Я всегда довольно спокойно относилась к своему образу неприметной «соседской девчонки», но тут, вытянув шею к зеркалу, чтобы нанести помаду поаккуратнее, увидела не что, от чего кровь застыла в жилах, а по рукам побежали мурашки. Морщины. Вот тут, в уголках глаз, совсем еще т ненькие, и все же… Я еще слишком молода! Ни у кого нет морщин в двадцать девять лет. Однако у меня они были – коварные предвестники того, что ждет в следующие десять лет. Какая несправедливость! У меня на подбородке до сих пор вскакивают прыщики – где это видано, чтобы у женщины одновременно были и прыщи, и морщины? И зачем я только в юности столько времени проводила на пляже, смазывая свою золотистую кожу обычным детским маслом? Почему я стеснялась шляп и кремов с четвертой степенью защиты от солнца? Неужели я опоздала и ничего нельзя поправить? Господи, ну почему мне вот-вот стукнет тридцать? Почему?

6

Барр, Розанна (р. 1952) – американская киноактриса, писа тельница, ведущая телешоу. Прославилась в начале 1980-х гг. коме дийной ролью типичной американской домохозяйки.

7

«Уол-март» – крупнейшая в мире сеть магазинов розничной торговли.

«И какого черта мне надо тащиться на этот дурацкий прием?» – думала я, чувствуя себя самым несчастным созданием на земле. Это нечестно! Все, чего я хотела, – это надеть на голову бумажный пакет, пойти домой, облачиться в мягкую пижаму и умять пинту нежнейшего пломбира «Хааген – Дац» прямо из коробочки.

Прием проходил в дорогом частном клубе, где все было отделано деревом и украшено изысканными цветочными композициями. Народу уже набился полный зал – мужичины и женщины демонстрировали свои самые любезные и притворные улыбки. Если Манхэттен славится как место скопления агрессивно-шикарных модниц, то Вашингтон – столица придурков, населенная сплошь бывшими членами общества «Фи Бета Каппа» [8] и реформаторами судебного законодательства, которые теперь носят очки в роговой оправе, строгие темно-синие костюмы и нелепые грибовидные стрижки.

8

«Фи Бета Каппа» – привилегированное общество студентов и выпускников колледжей.

Не встретив никого из знакомых, я направилась к бару за порцией джина с тоником, а потом сгребла себе на тарелку несколько сырных слоек и тарталеток с луком. Рас положившись у стойки, я разглядывала собравшихся, гадая, к кому из гостей должна подольститься. В толпе мелькнуло несколько знакомых лиц, однако я не помнила – то ли они наши клиенты, то ли местные политики. Наверное, я единственный человек в Вашингтоне, кто не сумеет назвать фамилию заместителя министра труда или помощника заместителя генерального прокурора и, более того, даже не вспомнит, как зовут руководителя группы большинства в сенате. Все в зале явно считали себя Очень Важными Персонами, хотя еще неизвестно, было ли им чем гордиться на самом деле. Насколько я знала, все собравшиеся представляли собой средний персонал юридических контор, и на этот прием их согнало деспотичное начальство.