Скорость убегания
Шрифт:
— Мне кажется, я начинаю понимать прелести декаданса, — он замолчал, разглядывая кварталы города, проплывавшие под прозрачным днищем крылатого лимузина. — Боже, а это что такое?
Несколько улиц внизу заполняла разношерстная толпа. Кое-кто размахивал плакатами. Молодежь прицельно метала орудия пролетариата в полицейскую шеренгу, ощетинившуюся электродубинками меж прозрачных щитов.
— Ну-ка, ну-ка! — Уайти выглянул в окно. — Ха, совсем неплохо! Сейчас попробуем услышать, — он покрутил верньер и прислонил ухо к мембране.
Кабина наполнилась гулом,
— Экстрасенсы этичны!
— Встанем грудью за эсперов!
— Терра для телепатов!
Уайти удовлетворенно хмыкнул:
— Один-ноль в нашу пользу. Приятно услышать голос разума.
— Камни отлетают от щитов, — удивился Дар. — Силовой экран, что ли?
— Угадай с трех раз, — заметила Лона насмешливо.
— Он угадал, — сказала Самми, — с первого захода. Ты прав, это силовой экран. Гарантия, что демонстранты никого не зашибут.
— Как ты думаешь, Дар, кто этот экран поставил? — не обращая внимания на соперницу, спросила молодого человека Лона.
— Наверное, чиновники.
Самми даже хлопнула в ладоши.
— Второе очко в твою пользу. Заметь, правительство не остается глухим к требованиям демонстрантов, — сказала Самми голосом, полным сарказма.
— Правительство одобряет беспорядки? — удивился Дар.
— Оно просто обожает санкционированные выступления протеста, это даже в законе отражено: каждые сто тысяч подписей дают один голос в Ассамблее.
Дар с нескрываемым изумлением посмотрел на нее.
— Что-то здесь не так. Ведь таким образом можно организовать, что угодно. Собери побольше подписей — миллион, два миллиона, три — и заставь Ассамблею проголосовать за какое-нибудь чепуховое решение. Запретить выращивать петунии в полосе отчуждения: против — ноль, за — все, воздержавшихся нет. Обязать капитанов звездолетов при подлете к Терре смазывать дюзы касторовым маслом: за — почти все, воздержавшихся нет, против — два депутата от флота.
— Ты забыл, — запальчиво воскликнула Самми, — что в Ассамблее представлены девяносто три населенных людьми мира, что в общей сложности дает свыше восьмидесяти миллиардов человек, а для того, чтобы вынести тему на обсуждение, надо получить сорок восемь голосов! Не скажу, что такого не случалось, несколько раз было.
— И дважды отражалось на поправках к закону, — напомнил отец Марко.
— Две неудачные поправки за пять столетий? Нельзя назвать глас толпы успешным, отче.
— Потому что необходимо одобрение проекта большинством.
— Но шанс, — возразила Дару Самми, — пусть самый ничтожный, все же лучше, чем ничего. По крайней мере, у оппозиционеров тлеет надежда, что они способны хоть что-то изменить.
По пути к резиденции Боселло они пролетели еще над тремя демонстрациями, каждая из которых была чудовищно многочисленна. По сравнению с ними первая демонстрация выглядела каплей в море. И эти последние жаждали крови телепатов.
— Чего они так разоряются? — удивился Дар. — Мы же не телепаты.
— Чудак, — усмехнулась Самми, — попробуй докажи это Пойоле!
Когда лимузин подлетел к поместью Боселло, команда была порядком взвинчена, но кружась над посадочной площадкой, обнаружила, к немалому своему удивлению, что оказалась в эпицентре всамделишного рыцарского турнира.
Турнир явно начался не минуту назад и большинство паладинов было уже спешено. Бронированные кони переминались тут же, косясь на своих хозяев скептическим оком. Латники рубили воздух мечами и вокруг стоял паровозный лязг скрещиваемых клинков. На кромке поля высилась решетчатая ферма с громадным табло, на котором двигались фигуры, напоминающие шахматных ферзей. Если на ристалище удавалось кого-нибудь «ранить», это моментально отображалась на его фигуре и над ней появлялась россыпь штрафных очков. На поле и вокруг него передвигались, переминались, стояли, сидели, лежали сотни людей, одетых в костюмы четырнадцатого, тринадцатого, а может быть, и двенадцатого столетия. Они пили, жевали, смеялись, болтали, флиртовали и между всеми этими занятиями успевали бодрыми возгласами поддерживать своих любимцев во время поединка. Между дамами и кавалерами потерянно бродили разносчики мороженого; трубадуры и миннезингеры услаждали слух присутствующих озорными куплетами; странствующие в пределах игрового поля монахи громогласно осуждали бесовство турниров и призывали христиан покаяться перед Богом.
Лона обратилась к шоферу, который снял фирменную фуражку и открыл перед дамами дверь лимузина:
— Извините, вы нас туда привезли? Может быть, ненароком сбились и доставили в психушку?
— Бог с вами, сударыня! — всплеснул свободной рукой шофер-пилот. — Это дом мистера Боселло.
Так оно и было. Здание вздымалось на холме за игровым полем во всем готическом великолепии, правда, больше смахивая на архитектурный памятник самому себе, чем на жилье.
— Его дом — его крепость, — пробормотал Дар.
— Мистер Боселло устроил вечеринку, — объяснил шофер, — для друзей по клубу.
Дар обозрел толпу.
— Что-то не похоже на оргии плутократов.
— Немногие из них состоятельны, сэр, но все разделяют любовь мистера Боселло к добрым средневековым временам. Хозяин собрал их здесь, чтобы отметить прибытие на Терру э-э-э... он сам так сказал... величайшего весельчака нашей эпохи.
Улыбка озарила лицо Уайти.
— Вот это я понимаю — полный вперед! И если уж мне оказывают почести, давайте присоединимся к его затее.
Высокий тощий мужчина, разодетый в герцогские одежды, продрался сквозь толпу с румяной пейзанкой под руку.
— Алло, Тамбурин!
— Селло! Ах ты, старый мерзавец, — Уайти привстал на цыпочках и хлопнул друга по плечу. — Как тебе удалось собрать столько фанатиков былого за считанные часы?
— Просто намекнул их начальникам, боссам, компаньонам, и все они были рады оказать мне услугу. Надеюсь, ты не предполагал, что прибытие на Терру вызовет паломничество к твоим стопам?
— Честно говоря, у меня мелькнула наивная мыслишка проскользнуть в твой дом незамеченным, — признался Уайти.