Скрещенные костями
Шрифт:
– Он не показался мне проблемным - сказала я.
– Разве "проблемные" дети обычно не принимают наркотики или не избивают соседских детей?
– Чад выглядел так, что скорее остался бы дома и почитал что-нибудь, чем пошел бы играть в мяч.
Эмбер издала нервный смешок.
– Корбен не очень хорошо ладит с Чадом. Он не понимает его. Это старое диснеевское клише - отец квотербек и сын книжный червь.
– Корбен знает, что он не отец Чада?
Она ударила по тормозам так сильно, что если бы я не была пристегнута, то лучше познакомилась бы с ее лобовым стеклом. Мгновение она стояла
– Ты забыла, - сказала я вежливо.
– Я тоже знала Харрисона. Мы раньше шутили о его ресницах, и я никогда больше не встречала таких красивых глаз, как у него, с тех пор. До сегодняшнего дня.
– Харрисон был ее единственной настоящей любовью в течении примерно трех месяцев, пока она не бросила его из-за студента.
Эмбер снова двинулась вперед и проехала немного, пока движение не успокоилось.
– Я забыла, что ты знала его.
– Она вздохнула.
– Забавно. Да, Корбэн знает, что он не отец Чада, но Чад - нет. Это не имеет значения, но я не уверена. Корбан стал … другим в последнее время.
– Она покачала головой.
– Тем не менее, он тот, кто предложил, чтобы я попросила тебя приехать. Он увидел статью в газете, и сказал: " Разве не ты говорила, что эта девушка часто видит призраков? Почему бы тебе не попросить ее приехать и бросить беглый взгляд?"
Я полагала, что была настойчивой достаточно, поэтому я задала вопрос, который был менее навязчивым.
– Что делает призрак?
– Перемещает вещи, - сказала она мне.
– Делает перестановку в комнате Чада один или два раза в неделю. Чад говорит, что он видел, как мебель вокруг перемещается.
– Она заколебалась.
– Также разрушает вещи. Пару ваз, привезенных отцом мужа из Китая. Стекло над дипломом мужа. Иногда забирает вещи.
– Она взглянула на меня снова.
– Ключи от машины. Обувь. Некоторые важные работы Кора оказалась в комнате Чада, под кроватью. Корбан был сильно зол.
– на Чада?
Она кивнула.
Я еще не успела встретить ее мужа, а мне он уже не нравился. Даже если Чад делал все это самостоятельно - а я не могла доказать обратное - бросать его в школе для того, чтобы он изменился, не самый лучший способ исправить положение.
Мы подобрали угрюмого Чада, который, казалось, не был склонен разговаривать, и она бросила говорить о призраке.
Эмбер работала на кухне. Я попыталась помочь, но она наконец послала меня в мою комнату, чтобы не путалась под ногами. Ей не нравилось, как я почистила яблоки. Я принесла книгу из дома, это была очень старая книга, с реальными сказками в ней. Я ее позаимствовала и должна была вернуть в ближайшее время, так что я читала так быстро, как только могла.
Я делала заметки о келпи (думала, вымерли), когда кто-то постучал в мою дверь дважды, а затем открыл ее.
Чад стоял с блокнотом и карандашом в руках.
– Эй, - сказала я.
– Он перевернул блокнот, и я прочла, - Сколько мой отец тебе заплатил?
– Нисколько, - сказала я.
Его глаза сузились, и он сдернул эту страницу и показал мне следующее. Очевидно, он думал об
– Почему ты здесь? Что ты хочешь?
Я отложила свою книгу в сторону и уставилась на него. Он был жестким, но он не был Адамом или Самуэлем: он моргнул первым.
– У меня есть вампир, который хочет убить меня, - сказала я ему. Я не должна была этого делать, конечно, но мне хотелось посмотреть, что произойдет. Любопытство, Бран говорил мне не раз, может быть столь же фатальным для койотов как и для кошек.
Чад скомкал бумагу, и произнес слово, но лишь губами. Очевидно, такого ответа он не ожидал.
Я подняла бровь.
– Сожалею. Тебе придется сделать больше. Я не читаю по губам.
Он нацарапал яростно. «Льгуния» сказала его бумага.
Я взяла карандаш и написала: "лгунья". После, я вернула ему блокнот и сказала, - Хочешь поспорить?
Он прижал блокнот к груди и зашагал прочь. Он мне нравился. Он напомнил мне меня.
Пятнадцать минут спустя ворвалась его мать - Красный или фиолетовый?
– она спросила меня, по-прежнему звуча безумно.
– Пойдем со мной.
Сбитая с толку, я пошла за ней по коридору в хозяйскую спальню, где она выложила два платья.
– У меня только пять минут, прежде чем я пойду ставить рулеты, - сказала она.
– Красный или фиолетовый?
У фиолетового было значительно больше ткани.
– Фиолетовый, - сказал я.
– У тебя есть обувь, которую я тоже могла бы позаимствовать? Или ты хочешь, чтобы я пошла босиком?
Она одарила меня диким взглядом.
– Обувь у меня есть, но не нейлон.
– Эмбер, - сказала я ей.
– Для тебя я похожу на высоких каблуках. И даже одену платье. Но у тебя не хватит денег, чтобы заплатить мне и заставить одеть нейлоновые чутки. У меня побритые и загорелые ноги, это все что мне нужно.
– Мы можем заплатить тебе. Сколько ты хочешь?
Я посмотрела, но не могла сказать, шутит она или нет.
– Бесплатно, - сказала я ей.
– В таком случае я смогу уехать, если все станет слишком страшно.
Она не смеялась. Раньше я была вполне уверена, что у Эмбер есть чувство юмора. Возможно.
– Посмотри, - сказала я ей.
– Глубоко вздохни. Найди для меня обувь и пойди, поставь свои рулеты в духовку.
Она сделала глубокий вдох, и это, кажется, помогло.
Когда я вернулась в свою комнату, Чад снова был там со своим блокнотом. Он уставился на посох на моей кровати. Я не брала его с собой, но он появился так или иначе. Мне было жаль, что я не могла спросить у него, чего он от меня хочет.
Я подняла его и подождала, пока Чад не взглянул на меня, чтобы смог прочесть по моим губам.
– Этим я пользуюсь, чтобы избивать проблемных детей.
Он схватился за блокнот крепче, так что я угадала, он прекрасно читал по губам. Я положила посох на кровать.
– Чего ты хочешь?
Он перевернул свой блокнот и показал мне газетную статью, которая была вырезана и приклеена на одну из страниц блокнота.
– "Подружка Альфа-оборотня убивает нападавшего" - гласил заголовок. На картинке я выглядела избитой и ошеломленной. Я не помню когда был сделан этот снимок, но были большие куски в ту ночь, которые ускользали из памяти.