Скрипач
Шрифт:
Он всматривался в мою душу, выискивая, где именно я солгала, но в тот момент я говорила искренне, и дьявол оказался бессилен что-либо сделать со мной — вновь каким-то непостижимым образом я умудрилась выйти из-под его контроля. И когда я это осознала, мне стало так легко, так свободно и так хорошо! Наверное, так чувствует себя пленник, вырвавшийся на свободу.
— Я многое мог бы тебе дать… — начал он, но я его перебила.
— Но забрал бы гораздо больше. Нет, спасибо, в твоих услугах я не нуждаюсь — они стоят слишком дорого. Своего ты не добьешься.
Он усмехнулся и ответил насмешливо:
— Откуда тебе знать, девочка,
Я похолодела. Неужели этот гнусный ритуал автоматически передавал ему мою душу, без моего согласия?
— Ну что ты, дорогая, — издевательским тоном произнес он, прочитав мои мысли, — без твоего согласия это невозможно. Но я уверен, что однажды ты все-таки сама обратишься ко мне с этой просьбой. Сама, Мария, добровольно. А я подожду, я терпеливый, мне ждать не привыкать.
— Жди, — пожала я плечами, — жди сколько угодно, а пока освободи мою квартиру. Мне неприятно твое присутствие.
Я радовалась, как ребенок, получивший новую игрушку, потому что в том, что я ему говорила, не было ни капли лжи, ни капли лукавства. И он это знал. Посмотрев в окно, я увидела, как в него бьется летучая мышь, настойчиво до безумия. Когда я вновь перевела взгляд на него, он уже был при полном параде, как будто и не раздевался, и собирался уходить.
Уже у двери я вспомнила кое-что:
— Да, а как же Михаил? Он получил то, что хотел, или ты его обманул?
— Как я мог! — деланно возмутился он, и в его желтых глазах вновь запрыгали черти. — Конечно же, получил, вот только я не уверен, что он хотел именно этого. Но надо было правильно сформулировать свое желание. Он стал частью меня, — дьявол довольно хмыкнул, — и надо заметить, что не он первый, не он последний.
Он вышел из моего дома, и уже на пороге я невольно схватила его за руку, чтобы задержать. Мне безумно хотелось понять, что же такое произошло с Учителем. Меня совершенно не волновала его участь, чем хуже, тем лучше. Но любопытство буквально сжигало меня изнутри. Интересно же, как это коварное существо ухитряется делать людей несчастными, исполняя их сокровенные желания? Ведь все должно быть наоборот.
Дьявол послушно вернулся, но не затем, чтобы ответить на мои вопросы, нет, ему захотелось продолжить то, что я так бесцеремонно оборвала. Вот настырный! Что ж, пусть проверяет меня на прочность, одна и та же шутка со мной дважды не прокатит.
— Так что ты сделал с Михаилом? — повторила я свой вопрос.
— Я поглотил его душу. Теперь он является частью меня, но утратил свою личность. Он никто и ничто — всего лишь энергия, которую я потрачу по своему усмотрению. А разве он не этого хотел? Ведь именно в этом заключается мое могущество и моя сила. Ничто не возникает из ниоткуда и не исчезает в никуда. Любая работа требует энергозатрат. Я много работаю, и мне иногда нужно восстанавливать то, что я потратил. Вам, людям, необходима еда и вода, а моей пищей являются человеческие души определенного качества, такие, как у Михаила.
Когда он мне это сказал, я посмотрела в его лицо, и мне показалось, что сквозь знакомые черты скрипача просматривается полное невыносимого страдания лицо Учителя.
Это длилось мгновенье, но я успела рассмотреть нос картошкой и колючие, злые глаза болотного цвета и сжатые от боли губы, готовые раскрыться в бесконечном немом крике. «Вот так, — злорадно подумала я, — теперь и ты, Михаил, не можешь сказать ни слова. Но
Дьявол прижал меня к себе, его рука скользнула под свитер, а потом вниз, и вот уже его пальцы оказались внутри меня. Я сразу не успела его оттолкнуть, а потом уже не захотела, потому что его чертовы пальцы принялись вытворять со мной такое, что я почти теряла сознание от желания.
Я хотела крикнуть: «Прекрати!» — а с моих губ сорвалось: «Только не останавливайся».
Как же я ненавидела себя в этот момент! Идиотка, думала, что он так просто сдастся! В его умелых руках я раскисла, словно газета в луже. Все вокруг качалось и плыло. Сама того не желая, я попыталась расстегнуть молнию на его джинсах, благо мне это не удалось с непривычки. Мне казалось, что кто-то другой, не я, управляет моим телом и моими мыслями. И тем не менее это была я, но только другая, та, которую я даже не знала, так ловко она всю жизнь скрывалась под маской скромной послушной девочки.
Все прекратилось внезапно.
Он замер, прислушиваясь к себе. Каждый мускул на его теле был напряжен до предела. Я догадалась, что между двумя половинками скрипача в этот момент происходит очередная схватка. Как же вовремя вмешался Ник! Суетливо я вытолкала скрипача за двери и повернула ключ в замке, потом накинула дверную цепочку и попыталась успокоиться.
Усевшись прямо на пол, я стала глубоко и часто дышать, чтобы мое сознание прояснилось и это наваждение ушло окончательно. Оказывается, рановато я праздновала свою маленькую победу. Когда имеешь дело с дьяволом, нельзя терять бдительность ни на секунду, иначе он тут же воспользуется этой заминкой в своих интересах.
— Ну и чего ты добился? — дьявол не находил себе места от злости. Он уже почти взял свое, когда вдруг вмешался Ник. Как же это сложно — делить одно тело на двоих!
— Однажды, — объяснил скрипач, — я позволил тебе сделать все так, как ты хотел, и что из этого вышло? Бедная девушка, я представляю, каково ей было. Скажи, неужели тебе ее совершенно не жалко?
Ну вот, опять какой-то сопляк собирается учить его жизни. И так происходит каждый раз, когда он честно, на законных основаниях подселяется в чье-то тело. Можно подумать, что он их всех за язык тянул. Сами же согласились, а потом вдруг вспоминают о своих правах, начисто забыв про свои обязательства.
— Мне никого не жалко, — холодно ответил «квартирант», — я удовлетворил твое любопытство или нужны еще объяснения? Мальчик, когда же ты наконец поймешь, что я не человек?!
Ник задумался. Уже много лет он изводил себя вопросом, что же такое поселилось в нем, кто это существо. Он искренне приписывал дьяволу человеческие слабости, чувства и пороки и никак не мог поверить, что все человеческое чуждо этому невероятному существу. Он иной, настолько иной, что человеческий разум никогда не сможет ни понять его, ни принять. Может быть, именно поэтому на протяжении всей человеческой истории люди изображают его чудовищем, что никак не соответствует действительности. Не чудовище, нет, просто иной.