Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Скрытая жизнь братьев и сестер. Угрозы и травмы
Шрифт:

В последующих главах, где интерпретируются горизонталь и вертикаль, я предлагаю обсудить вопрос о том, что, прежде чем дети будут признаны своим отцом как равные в своей одинаковости, они должны быть признаны матерью как имеющие равные права на то, чтобы отличаться друг от друга. Это будет первое решающее вертикальное отношение для сиблингов. Я условно обозначила это термином «закон матери». Тем не менее существуют и независимые латеральные отношения, которые также необходимо изучить.

За последние двадцать лет различные области психологии развития уделяли внимание межсиблинговым отношениям (напр.: Boer, Dunn, 1992), демонстрируя богатство автономного взаимодействия между ними. Находит подтверждение представление о том, что метапсихология должна концептуализировать отношения между сиблингами как относительно независимые автономные структуры. Рассматривая их с позиций психоаналитического взгляда на группу, я бы сказала, что нам нужно начать с размышлений о формировании Эго и эго-идеала: кем я являюсь и кем я хотел бы быть.

Склонность человека к неврозам частично зависит от разделения человеческой психики. Важнейшее из них – разделение на Эго и эго-идеал. Сложно представить, чтобы другие млекопитающие

также интенсивно ощущали проблему того, кем они являются, не говоря уже о том, чтобы ощущать, что это отличается от того, кем они хотели бы быть, от их идеала. Для людей этот идеал может быть интернализацией кого-то, к чьему статусу (как реальному, так и надуманному) стремится субъект (Эго). Но возможен и вариант, когда это жесткий критик Эго под маской угрызений совести. Согласно классическому теоретическому объяснению, этот идеал формируется под влиянием реальной отцовской фигуры. Ребенок усваивает (интернализирует) его одобрение или цензуру так, что психическая репрезентация отца становится аспектом собственной личности субъекта. Это почти наверняка так. Но не может ли быть так, что в качестве такого образца выступает другой ребенок – героический или критикующий старший (или другой) сиблинг? Для большинства из нас, когда наша совесть критикует нас, заставляя нас чувствовать себя хуже, голос, который мы слышим, напоминает насмешки не взрослых, а других детей. Действительно, ребенок в латентном периоде (между пятью и десятью или одиннадцатью годами) нередко деинтернализует эти голоса и слышит их, как будто они снова звучат во внешнем мире, исходя из уст его сверстников. Это разные «театральные» партии, а не расщепление и дезагрегация, наблюдаемые при шизофрении. Но это сходство указывает на то, что при формировании и разрушении эго-идеала имеет место не эдипальное «овнутрение» отца, а интернализация сиблингов и сверстников. Патологические варианты имеют тенденцию быть более психотическими, чем невротическими, поскольку именно при психозе происходит фрагментация Эго. Невротик искажает реальность, а психотик не имеет с ней дела. Мы наблюдаем распавшееся Эго в снах, которые считаются психотическими переживаниями каждого человека.

Если мы перенесем это наблюдение относительно распада и психоза в групповую психологию, мы сможем приблизиться к пониманию бредовых аспектов, к которым, к счастью или к несчастью, склонны группы. Другая сторона распада – ложное единство. В соответствии с групповой иллюзией, такой как общая религия, все индивидуальные Эго рассматриваются так, будто они являются частью единого Эго. Это может стать групповым заблуждением, согласно которому одна группа может быть уверена в том, что она является единым целом, выступающим против других. Например, первоначальная объединенная группа полагает, что другая группа меньшинств уничтожит большинство или посредством интенсивного размножения станет большинством. Если в основе этого континуума от нормальной иллюзии единства к патологическому заблуждению лежат латеральные отношения, то одна из причин, почему теории групповой психологии не продвинулись дальше определенной точки, может быть связана с тем, что, во-первых, братья и сестры были исключены из поля внимания, во-вторых, потому что проводится сравнение с индивидуальным неврозом, когда на самом деле именно психоз является более подходящей сферой исследования. Невроз не подразумевает распада или иллюзорного единства Эго.

Вернемся к тому, что, возможно, эго-идеал ребенка формируется не столько под влиянием эдипального отца, сколько под влиянием сверстника. Кажется, еще недостаточно изучен тот очевидный факт, что младенец испытывает восторг при виде другого ребенка. Маленький ребенок ерзает от радости, наблюдая за проделками старшего ребенка. Ребенок в автобусе оживляется при виде другого ребенка: знает ли он, что он похож на него, и если да, то как? Этот экстаз младенца, когда он наблюдает за взрослым или другим ребенком, будет иметь важное отношение к патологической маниакальности при маниакально-депрессивных состояниях. Мания и депрессия являются групповыми явлениями – наивысшие точки групповых переживаний могут быть чрезмерными, а их последствия меланхоличными. Маниакально-депрессивное состояние понимается как зависимость от вертикальной (в данном случае материнской) оси. Но если мы обратимся к нормальному переживанию радости и печали, то его интенсивность у ребенка будет, по крайней мере, одинаковой как при взаимодействии с другим ребенком, так и при взаимодействии с родителями. Причем в первом случае интенсивность будет возрастать после того, как ребенку исполнится год. Конечно, ребенок приходит в восторг от взгляда своей матери или от способности трясти своей собственной погремушкой, но двигательная активность другого ребенка очаровывает его и вызывает большой прилив радости.

Фрейд подчеркнул, что большинство из нас любит детей и животных, которые кажутся нам особенно самодостаточными, таких как кошки, поскольку в их целостности мы находим нарциссизм, с которым мы можем идентифицироваться, и посредством этой идентификации мы можем восстановить свою целостность в воображении. Если это так, то критика, высказанная Рене Жираром (Girard, 1978) в отношении фрейдовского постулата о первичном нарциссизме, как мне кажется, открывает определенные возможности. Жирар использует сочинения Марселя Пруста для развития своей мысли о том, что мы не попадаем в этот мир, обладая нарциссической целостностью (точка зрения Фрейда), которая постепенно сокращается, когда мы начинаем любить других, от которых мы зависим. Напротив, наши новорожденные Я «пусты» и заполняются посредством миметической идентификации с другими, как со старшими детьми, так и с родителями, которые кажутся целостными. Затем младенец развивает свое собственное нарциссическое Эго из этих первичных идентификаций с другими детьми, особенно с братьями и сестрами.

Классический психоанализ, однако, описывает новорожденного как находящегося в состоянии «первичного нарциссизма». Необходимо дать пояснение этому, если мы хотим разобраться во влиянии сиблингов и сверстников. Первичный нарциссизм означает переживание «единства» со своим окружением, сначала в утробе, а затем с матерью. Однако в этом нарциссизме Эго отсутствует

или развито слабо. Оно будет развиваться через первичную идентификацию. В значительной степени такие идентификации будут миметическими, хотя собственное тело ребенка, его потребности и побуждения будут отвергать мимесис и придавать ему индивидуальность, создавая таким образом матрицу взаимообмена, интерсубъективности и взаимности. Появляющийся на почве первичного так называемый «вторичный нарциссизм», свойственный Эго, которое не столько развивается (хотя и будет развиваться), сколько колеблется между присутствием и отсутствием – ощущением полноты и пустоты. Мелани Кляйн объясняет это в контексте процессов расщепления и проекции хороших и плохих реакций на мать. Тем не менее вклад братьев и сестер в качестве других у материнской груди кажется решающим.

То, что индивид с самого начала является социальным существом, – на мой взгляд, аксиома. Тем не менее я думаю, что наличие социальной природы может также означать и то, что индивид становится самим собой в группе, которая даже в случае нуклеарной семьи будет вовлекать других детей, по крайней мере, во время визитов к врачу, на улице или в автобусе. Понятие «ребенок» будет меняться как в историческом, так и в межкультурном отношении, однако мы, как представляется, всегда полагаем, что оно, прежде всего, обозначает того, кто отличается от взрослого (в частности, от родителя). Хотя такое понимание верно, оно, может быть, чрезмерно ориентировано на взрослых. Младенец становится ребенком, не только узнавая, что он не является родителем (комплекс Эдипа и комплекс кастрации в рамках психоаналитической теории), но также в более позитивном контексте через подражание своим сиблингам и другим детям и через взаимодействие с ними. В тех случаях, когда первичным идентификациям с родителями наносится травма (вы думаете, что вы похожи на своих родителей или одного из ваших родителей, но это не так, по крайней мере, пока), первичная идентификация с группой сверстников является положительной, она не подлежит отрицанию, а стимулирует процесс дифференциации: вы похожи на других, но вы от них отличаетесь. Это означает, что в более позднем возрасте идентификация со сверстниками может быть полной или может предполагать разнообразие – группы иногда выступают как однородные конструкты, а иногда распадаются на отдельные части. Это также означает, что любовь и ненависть, соперничество, ревность и зависть являются социальными и могут быть специфическими латеральными явлениями, приобретенными в группе.

В детской поликлинике мы можем наблюдать, как младенцев охватывает беспокойство, когда они видят, что другого младенца рядом кормят и что он получает удовольствие. Он уже распознает это удовольствие и хочет его для себя. Это свидетельствует не только о зависти ребенка к груди (Klein, 2000), но и о его ревности к другому ребенку. Социальная справедливость подразумевает, что либо оба ребенка будут иметь одинаковый доступ к груди, либо ни один. Этот порядок устанавливается не только взрослым, он выражается в горизонтальной ревности и стремлении схватить игрушки; это означает, что ребенок будет пытаться ползти быстрее, чем тот, что находится рядом, но он также начнет передавать предметы туда-сюда. Моя дочь блестяще ползала в шесть месяцев не потому, что она была подающей надежды будущей олимпийской чемпионкой, не потому, что кто-то ее научил, а потому, что мы жили с девятимесячным ребенком, и двое этих детей научились играть вместе, ползая взад и вперед по коротким лестничным пролетам.

Считается, что групповая психология, как и истерия, произрастает из вертикальной парадигмы. Но в самом исходном тексте есть момент, который при должном прочтении может указывать на горизонтальное измерение. В книге «Психология масс и анализ человеческого Я» (Freud, 1921) Фрейд ссылается на миф, который он переосмыслил на основе своего клинического опыта, чтобы объяснить групповое историческое, наследственное или филогенетическое прошлое человечества. Речь идет о его более ранней работе «Тотем и табу» (1913), в которой он приводит пример, как банда братьев убивает первородного отца, который до того момента держал всех женщин только для себя. Затем братья должны были установить свои собственные законы и запреты, иначе снова наступит хаос. Однако один человек становится выше братских договоренностей. История причудлива, но мы можем использовать ее (чего не сделал Фрейд), чтобы указать на проблему, которая возникает, если мы понимаем все только в рамках вертикальной парадигмы. Это связано с вопросом об эго-идеале, который обсуждался ранее и который открывает возможную горизонтальную перспективу. Человек, ставящий себя выше братства, является героем, согласно гипотезе Фрейда о происхождении человечества: именно он рассказывает историю убийства отца – этот поэт представляет собой Эго или субъект истории; он один из смелых братьев, и его делают богом.

«Лживость мифа завершается обожествлением героя. Обожествленный герой был, возможно, прежде Бога-отца, являясь предшественником праотца, являющегося в качестве божества. Хронологически прогрессия божеств была бы тогда следующей: Богиня-Мать – Герой – Бог-Отец» (Freud, [1921], p. 137). Другими словами, психическая последовательность значимых людей выглядит следующим образом: мать, потом братья и сестры, затем отец.

Фрейд утверждает, что архетипический поэт, рассказывающий, скажем, эпическую историю происхождения расы, сам является первым героем; именно он утверждает, что убийство первородного отца не было делом рук группы братьев, а было совершено самим поэтом в одиночку. Это «ложь». История рассказывает об этом одиночном героическом подвиге в эпосе, а затем все остальные братья отождествляют себя с поэтом-героем. Поэт рассказывает свою историю о совершении отчаянно храброго поступка и тем самым ставит себя, героического революционного убийцу, на место отца. Таким образом, если Фрейд вместе с некоторыми антропологами XIX века постулирует первенство матриарха, тогда убивают не отца, а торжествующего старшего брата. Может быть (как это часто бывает в западных мифологиях), поэт-герой-отцеубийца является любимым младшим сыном матери, а не старшим сыном. Если это так, то для рожденного вторым первенец, то есть его собственный старший брат, может стать примером для подражания. Будучи обожаемым младшим сыном, он также может захотеть стать тем, кто первым удовлетворит желание своей матери иметь сына.

Поделиться:
Популярные книги

Не отпускаю

Шагаева Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.44
рейтинг книги
Не отпускаю

Прометей: Неандерталец

Рави Ивар
4. Прометей
Фантастика:
героическая фантастика
альтернативная история
7.88
рейтинг книги
Прометей: Неандерталец

Брачный сезон. Сирота

Свободина Виктория
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.89
рейтинг книги
Брачный сезон. Сирота

Последний Паладин. Том 2

Саваровский Роман
2. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 2

Газлайтер. Том 9

Володин Григорий
9. История Телепата
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 9

Новая мама в семье драконов

Смертная Елена
2. В доме драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Новая мама в семье драконов

Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Кронос Александр
2. Мин Джин Хо
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ох уж этот Мин Джин Хо 2

Звезда Чёрного Дракона

Джейн Анна
2. Нежеланная невеста
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
4.40
рейтинг книги
Звезда Чёрного Дракона

Опер. Девочка на спор

Бигси Анна
5. Опасная работа
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Опер. Девочка на спор

Всадник Системы

Poul ezh
2. Пехотинец Системы
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Всадник Системы

Ты не мой Boy 2

Рам Янка
6. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
короткие любовные романы
5.00
рейтинг книги
Ты не мой Boy 2

Жестокая свадьба

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
4.87
рейтинг книги
Жестокая свадьба

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки 2

Ардова Алиса
2. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.88
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки 2

Защитник

Астахов Евгений Евгеньевич
7. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник