Скучная Жизнь 3
Шрифт:
— Ничего. Подождет. Завтра появимся в школе. У нас тут дела поважнее. Например — созерцать голую одноклассницу, а?
— Ты опять надо мной издеваешься!
— Что есть то есть. Но ты легкая добыча, малыш.
— И… что же теперь будет? Я же теперь — официально ее парень, да?
— Это тебе решать.
— Но ведь я все видел! И даже… ну, помог ей. Такие вот вещи люди делают только со своими любимыми.
— Вообще-то
Бон Хва вспоминает. Ему не нужно прикладывать особых усилий, эти сцены и так стоят у него в голове. Яркие словно вспышки сверхновой, словно фотовспышки от камер папарацци, словно выстрелы из орудий темной ночью… вот он сидит на диване, а она — стоит напротив и на ее теле нет ни единой ниточки, совсем ничего, если не считать браслета на левой руке — четки с силуэтом какой-то птицы. Вот он — лежит на спине, а Су Хи — нависает над ним темным силуэтом на фоне белеющего потолка… и он видит каждый изгиб, он слышит ее дыхание, совсем рядом. Вот она — сидит напротив, бесстыдно раздвинув ноги и лаская себя своими пальчиками, давая ему — смотреть, увидеть все, дразня его и упираясь пальчиками ноги в плечо… отталкивая его от себя. Он помнит, как на какое-то время они перестали быть своими именами, перестали быть школьниками, перестали быть Бон Хва и Су Хи, а стали — женщиной и мужчиной. Мужчиной и женщиной, между которыми протянули красную нить, связывая их сердца и их тела воедино. И все было как-то… правильно. Будто так и должно быть. Как будто им открылась какая-то великая правда жизни. Тысячелетняя, седая истина. Которая находится прямо тут, которая течет как река между ними — от ее бесстыдно раздвинутых в стороны ног, от ее пристального взгляда темных глаз, от его жгучего желания внутри, от комка в пересохшем горле… от прикосновений к гладкой коже, которые ощущаются как удар током, как вспышка запретного удовольствия на кончиках пальцев, от этого одурманивающего запаха, которым пропитались смятые простыни…
— Ммм? — Су Хи поднимает голову и поворачивает ее, найдя его. Некоторое время смотрит на него, фокусируя взгляд. Потом — улыбается и опускает голову на подушку, зарываясь туда лицом, как делают маленькие дети.
— Что? Ты проснулась? — спрашивает Бон Хва, зайдя в комнату и закрывая за собой дверь на балкон. Говорит и тут же чувствует себя глупо — ну конечно же она проснулась!
— Чему улыбаешься? — спрашивает он, чтобы исправить ситуацию, чтобы Су Хи не думала, что он совсем идиот.
— Сон плохой приснился. — тихо отвечает Су Хи, зарываясь с лицом в подушку, отчего ему приходится прислушиваться к тому, что она говорит. Он садится рядом с диваном и смотрит на нее. Она — прячет лицо от него и по кончикам ушей он видит, что она — покраснела.
— Плохой сон? Так чему тут улыбаться? — спрашивает он. На этот раз — искренне удивляясь. Когда плохой сон — тут не до улыбок. Тут просыпаются в холодном поту, хватаясь за сердце и все такое. Облегчённо вздыхая и валясь обратно на кровать.
— А… я глаза открыла, а ты — рядом. Вот и улыбаюсь. — просто ответила она и сердце
— И… — она отбросила простынь в сторону и села на диване, обильно краснея. Он — попытался было отвернуться, но она — поймала его за руку. Потянула к себе, разворачивая.
— Нет. — сказала она, отводя взгляд: — смотри. Смотри на меня. Какая я есть.
— Ты красивая. — отвечает он, чувствуя, как внутри что-то поднимается: — очень красивая. И как я раньше этого не видел? Ты просто обалденная, классная, крутая, невероятно сексуальная.
— А… ну то есть — спасибо! — она кланяется «официальным поклоном» и этот контраст окончательно добивает Бон Хва, его одноклассница, девушка с таким ослепительным телом — сидит на диване совершенно голая и… кланяется так, словно они в классе! Эта непостижимая смесь обыденного и фантастического — ударила ему в голову, заставляя замереть на месте, боясь спугнуть это чувство.
— Если бы это была манга, то у меня бы кровь из носу брызнула. — признается он: — но ты… слишком привлекательна. Слишком милая. Я никогда не видел такую… то есть такую как ты… и…
— Если уж это тело видели все… то ты имеешь право видеть его в любое время. Когда ты захочешь. Просто набери мой номер, скажи — и я приеду к тебе, чтобы показать себя. Всю себя. — говорит она, отчаянно краснея и вставая с дивана. Вставая и поворачиваясь боком к нему, будто бы показывая себя во всей красе. Проводя рукой по своему телу — сверху вниз… ее ладонь скользит по коже вниз, поднимаясь вверх на упругостях и следуя всем изгибам и линиям… а ее лицо — вспыхивает словно красная лампочка над аварийным выходом.
Бон Хва не понимает. Почему — она краснеет. Разве они уже не видели друг друга во всех ракурсах? Да, секса не было, не было проникновения, но он помнит ее мягкие и сильные пальцы у себя там, внизу… как они — обхватывают его, сжимают и ласкают. Помнит, как она сидела вот тут и не стеснялась ничего! Так почему сейчас она — краснеет?
— В тот раз у нее был эмоциональный срыв, малыш. Срыв и потребность в близости. Не в сексе даже, а в том, чтобы рядом был близкий человек. Ты не заметил? То, что она помогла тебе рукой — это было для тебя, а не для нее. Все что ей было нужно — чтобы вы заснули в объятиях друг друга. Может быть потом это перерастет в страсть… но пока это был протест, борьба со своим страхом и желание быть с кем-то рядом. Совсем рядом, понимаешь? Она пока еще не женщина, а девочка. Ей нужны были объятия отца, доброе слова матери или старшей сестры. У нее нет ни того, ни другого. Потому тогда — она не краснела. Она была на грани. А сейчас… она выспалась и пришла в себя. И ей стыдно… но она преодолевает себя. Как и учил ее дядюшка Ван.
— Мне кажется дядюшка Ван ее другому учил. Вот совсем не этому. — думает в ответ Бон Хва, глядя на то, как Су Хи — стоит прямо перед ним, давая ему осмотреть ее с головы до ног.
— Ты же не собираешься жаловаться на такой поворот событий? — усмехается в голове Старший: — учти, тело-то у нас одно. Ты можешь думать что угодно, но я чувствую то, что ты чувствуешь.
— Но… я не знаю! Я бы хотел… но она не готова. Ты же сам говорил, что она не готова! А я очень сильно хочу. Мне даже больно от этого.