Скучный человек
Шрифт:
— Это вы напрасно, Лена. Я ведь не ради вашей жалости ко мне рассказываю об этом и не ради того, чтобы своей оригинальностью легче... влюбить вас в себя. Нет, Лена, это удел мелодрам минувшего века, впрочем, нашего века — тоже, но не мой. Вы это запомните, пожалуйста. Мне от вас ничего не нужно. Мне просто приятно и легко рассказывать вам о себе. Я знаю, что больше никогда и никому не расскажу об этом, но из этого ничего не следует. Очевидно, я просто скучный человек с психическим отклонением от нормы.
Лена покраснела и спрятала лицо в ладонях, а когда глянула на Привалова, он уже стоял по колено в воде, засучив джинсы, и что-то любопытное разглядывал на дне.
— А мне вот интересно, — громко и запальчиво сказала Лена, — все интересно: работа, книги, кино, река, вы, голуби, даже козявка мне интересна, потому что она живая тварь и мне хочется знать, куда и зачем она ползет. — В голосе Лены послышались приближающиеся слезы и Привалов с удивлением оглянулся на нее.— А вы... вы, наверное, и о моем чувстве знали заранее. Знали, что я полюблю вас и вам уже вперед скучно было. Ну и пусть, а я полюблю, и пусть, мне все равно, скучно вам или нет, но только я ничего заранее не знаю и знать ничего не хочу.
Лена спрыгнула с лодки и быстро зашагала вдоль берега и Привалов видел по ее крепкой, стройной фигуре, по ее походке и высоко поднятой голове, что она счастлива. Счастлива, может быть, тем, что есть эта река и есть это солнце, перевернутые лодки и песок, сопки на горизонте и Привалов в засученных джинсах. И самое смешное было в том, что и он уже любил эту девушку, любил ее волосы и голос, ее запальчивость и искренность. Но, подумал Привалов, любовь ведь не рассуждает — она или есть, или ее нет, а он и здесь все по полочкам разложил, он и здесь все знает. Так любовь ли это?
День был теплый, робко обдуваемый низовым ветром, еще без комаров и мошки, еще без одуряющего солнцепека и пожаров на островах. Лето еще только сочинялось в безоблачном небе и на тихо прогретой земле.
Виктор Привалов спал на веранде по собственной охоте. Его угнетали чистые комнаты и половички на полу, запах старого дерева и еще чего-то, присущего только деревенской избе. А здесь, на раскладушке, он мог вволю курить, ворочаться сколько угодно, вставать и выходить на улицу, никому не мешая и сам не стесняясь никого. Привычка к максимальным удобствам уже была его второй натурой.
Привалову не спалось. Было скучно и грустно лежать одному. Он встал, закурил и вышел на улицу. Вдруг вспомнил город, свою квартиру, свою среду. Но это быстро прошло у него, и он усмехнулся.
«Можно подумать, — саркастически размышлял Виктор Привалов, сидя на скамейке под большим черемуховым кустом, — что я специально приехал сюда влюбляться, что мне нужна Олеся и ее первозданная любовь. Господи, как глупо, но похоже на то...»
Виктор Привалов не видел, как медленно взошла из-за сопок луна и покатилась в пространство, не слышал, как скрипнула дверь за его спиной и на пороге веранды встала девушка в белом. Прекрасная, как мечта, щедрая, как любовь.
— Витя, — тихо позвала девушка.
Он вздрогнул и поежился. Он знал, что сегодня случится все, и ему было немного страшно и скучно уже. Отчего страшно, отчего скучно — этого он не знал. А между тем он уже поднялся со скамейки и медленно шел к веранде, пристально вглядываясь в девушку широко поставленными глазами.
— Витя, — прошептала девушка и уже больше не могла говорить, не могла слышать и видеть, а только чувствовать каждым своим нервом, каждой своей клеткой...
Коля Петров несказанно удивился и обиделся, когда на следующий день Привалов решительно заявил о своем отъезде.
— Ну брось, Витя, — уговаривал он, глядя на Привалова добрыми чистыми глазами, — мы еще и на рыбалку не съездили, и черемши ты не попробовал. Конечно, я тут закрутился и бросил тебя, но, понимаешь, ремонт, сам понимаешь, без него нельзя. А теперь там все закрутилось, и у меня будет много свободного времени.
Привалов собирался. Коля Петров не выдержал и крикнул сестру:
— Ленка, ну скажи хоть ты ему...
Лена не вышла.
— Прощай, Коля, — протянул руку Привалов, — будешь в городе, заходи непременно. И не надо уговоров, я все равно поеду. Будь здоров.
Коля Петров растерянно помигал и тихо ответил:
— Ну, прощай...
С утра, тихого и погожего, ничто не предвещало дождь и тем более — холодный дождь. А он пришел откуда-то с севера, вначале медлительный и неохотный, но очень скоро превратившийся в густой и плотный ливень, который, кажется, и не собирался утихать.
— Тоска-то,— тихо прошептал Виктор Привалов.
Он стоял у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу и бессмысленно глядя в одну точку, слушал монотонный шум дождя.
Зазвонил телефон и долго звонил. Привалов с трудом оторвался от окна, поднял трубку и, подержав некоторое время, осторожно опустил. Вдруг он подумал, что это могла звонить Лена, мгновенно вспомнил ее мягкий, обволакивающий голос, сорвал трубку и услышал протяжные, зовущие гудки.
Привалов вышел на улицу и прошел под дождем, разбрызгивая лужи туфлями с красным отливом. Все было привычным и знакомым на земле, и только себя Виктор Привалов сейчас не узнавал...