Скука Харухи Судзумии
Шрифт:
— Что она сделала?
— Нагато-сан, похоже, читает заклятья.
— Заклятья? Это еще что?
— Ммм… Закрытая информация.
Асахина виновато опустила голову. Да нет, все нормально. Если закрытая информация — ничего не поделаешь, так? Эх, похоже, сейчас опять начнут твориться какие-то нереальности.
Знаком я с заклятьями Нагато.
Одним жарким майским вечером это было. Если бы тогда Нагато не вторглась в класс, я, несомненно, сейчас бы мирно почивал под могильной плитой. В тот раз Нагато тоже скороговоркой бормотала что-то
А сейчас что она планирует делать?
Тут же это стало ясно.
Взмах битой — хоум-ран!
Мяч, с высокой скоростью пущенный питчером после удара Нагато, в котором на первый взгляд и силы-то достаточной не было, взмыл высоко в небо и исчез из вида за ограждением стадиона.
Я повернулся к нашей команде. Коидзуми с элегантной улыбкой кивнул мне, лицо Асахины слегка побледнело, но удивленной она не выглядела, а сестренка с Цуруей простодушно закричали: «Крутооо!..»
У остальных же просто попадали челюсти. У противников, разумеется, тоже.
Харухи прибежала, подпрыгивая от радости, к дому, где Нагато с отсутствующим видом завершила свой круг по игровому квадрату и, похлопывая ее по шлему, сказала:
— Отлично! И где столько сил взяла?!
Далее она, схватившись за тонкую ручку Нагато, принялась ее сгибать и разгибать. Та стояла молча и не сопротивлялась.
Затем Нагато подошла к скамейке.
— Вот, — она указала на старую бейсбольную биту, передавая ее мне. — Модификация атрибутивной информации.
— Что это? — спросил я. Нагато некоторое время безотрывно смотрела на меня.
— Режим самонаведения.
Ограничившись этими словами, она возвратилась на скамейку, села в уголке и, достав из-под ног толстую книгу, уставилась в нее.
Счет 9:1. Кажется, этот иннинг будет последним.
Судя по лицу питчера, тот еще не восстановился после шока, но мяч мне метнул, на мой взгляд, все же весьма неслабый.
Тут я и понял, что значили слова Нагато.
— Уух!..
Бита двинулась сама по себе, потащив за собой мои плечи и руки. Бамс!
Я думал, что это будет обычный удар, но мяч, будто подхваченный ветром, устремился ввысь, перелетел ограждение и долетел до соседнего второго бейсбольного поля. Хоум-ран. Действительно, «режим самонаведения».
Я отшвырнул биту, ставшую теперь шедевром инженерной мысли, оснащенным устройствами автонаведения и автоусиления, и побежал.
Минуя вторую базу, я поднял голову и встретился взглядом с Харухи, поднявшей обе руки над головой. Она сразу же отвернулась. Могла бы и вон, как моя сестренка или Цуруя порадоваться. Порадуйся, что ли, как, вон, моя сестренка с Цуруей. Увидел я и изумленных Танигути с Куникидой, и молчащих Асахину, Коидзуми и Нагато. Девятка игроков противника пребывала в шоке.
Не могу передать, как я перед ними извиняюсь, но этому шоку еще предстоит продолжаться.
Следующей к позиции бьющего на нетвердых шагах подошла моя сестренка. Из-за того, что шлем был ей слишком велик и закрывал пол-лица, равновесие она тоже держала с трудом. Мое заранее заготовленное секретное оружие могучим ударом запулило первый же мяч далеко за пределы ограждения. Очередной хоум-ран.
Сколько же будет продолжаться этот театр абсурда? Всему же есть предел! Чтобы малявка-пятиклассница сделала хоум-ран на мяче, пущенным студентом университета со скоростью километров 130 в час (по моим расчетам) — в реальности это попросту немыслимо!
— Здорово!
Харухи в реальности происходящего не сомневалась ни капли. Кружась с моей сестренкой, завершившей круг до дома, она счастливо улыбалась.
— Невероятный талант! Тебя ждет блестящее будущее! Ты и в Высшую Лигу попасть сможешь!
Сестренка весело визжала, вертясь вместе с Харухи. Ну, что тут сказать… Счет 9:3.
Я сидел на скамейке, обхватив руками голову.
Бомбардировка хоум-ранами продолжалась. Сейчас счет был 9:7. Семь хоум-ранов подряд в одном иннинге. Наверное, мы войдем в историю турнира с рекордным их количеством.
Мощно послав мяч ввысь, на скамейку вернулся Танигути:
— Я в бейсбольную секцию решил записаться. Если уж у меня такие способности, то и Высшая Школьная Лига по бейсболу для меня не предел. Мне даже показалось, будто бита сама по мячу ударила!
Стоявший рядом с ним Куникида был не менее высокого мнения о себе:
— Ага, точно!
Все оживленно переговаривались, Цуруя, похлопывая напряженную Асахину по плечу, громко смеялась. Как же повезло, что они настолько легковерные.
— Вперед, собрались! — сказала Харухи, потрясая над головой битой. Разве эти слова не питчеру больше подходят?
Снова раздалось металлическое «бамс!», слышать которое я уже устал, и мяч ударился о табло на дальнем конце поля.
9:8. К этому времени у противника сменилось уже три питчера. Вряд ли они хотели, чтобы их жалели, но удержаться я не мог. Бедняги.
Асахина, Нагато и я в свою очередь совершили по хоум-рану. Теперь счет был в нашу пользу — 9:11. Одиннадцать хоум-ранов подряд. Я начал подумывать, что если это дело не прекратить, может произойти что-то страшное. Было чувство, что взоры не только наших игроков, но и игроков противника приковывались к нашей бите. Может, они решили, что она волшебная? Впрочем, не так уж это далеко от истины.
Перед тем как передать биту сестренке, я подошел к Нагато, сидевшей с книгой на краешке скамейки:
— Все, хватит, — сказал я.
В противоположность своей нормальной скорости — раз в секунд десять, Нагато необычно часто заморгала.
— Ясно, — ответила она, коснулась пальцами рукоятки биты и что-то скороговоркой пробормотала. Что именно, я не расслышал, а если бы и расслышал — все равно ничего бы не понял.
Затем Нагато убрала руку и, не говоря ни слова, села на скамейку, снова раскрыв книгу.