Сквозь Навь на броне
Шрифт:
– Лож-ж-жь, - прошипел змей.
– Да ну. А кто специяльно помешал Егору и Сашеньке уединиться? Это он мне назло момент подгадал.
– Лож-ж-жь, - монотонно повторил Полоз.
– Сам хорош, дед, - обернулся я, - ты же подсматривал.
– Да, брось эту мыслю Егорушко. Кабы все домовых, да банных с овинниками стеснялись, люд русский вымер бы давно, со стыда за грех сношения. Я ж только о пользе думаю.
– То-то я смотрю, что у меня в доме, пока Анна жива была, все презервативы с дырочками были, дед.
– Пустое это, - отмахнулся домовой, - ты на дорогу смотри.
– У нас Света водитель.
– А ты голова.
–
Мы проехали вброд общим числом больше двух десятков мелких речушек, а вот крупная река нам попалась только сейчас. Через нее лежал бревенчатый мост. Пришлось осторожничать, так как не знали, какую нагрузку может выдержать переправа. Когда машины начали по одно проезжать по мосту, мне пришлось спешиться и придерживать всю конструкцию телекинезом, после чего я еще полчаса сидел на песке на обочине, с плывущим перед глазами миром. Береста долго щелкала передо мной пальцами, сказав, что это обычное переутомление. Берегиня приложила ко лбу обычный мокрый компресс, и велела стрескать треть кило глюкозы, заявив, что на капельницу времени нет.
От моста мы отъехали всего на сто метров, когда заговорила Александра, указав пальцем прямо сквозь корпус внедорожника.
– Нарони.
– Где?
– быстро спросил я, вглядевшись в указанном направлении, придерживая компресс.
Машина плавно остановилась, когда Света нажала на тормоза.
– Километр от нас. Их пятнадцать, и скот вьючный, - продолжила Бельчонок.
– Работяги, - предположил сидящий сзади Мефистофель, делающий вид, что спит, надвинув на глаза непонятно откуда взявшуюся широкополую черную шляпу.
Бес так и не сдвинул ее с лица, продолжив сидеть некоторое время, а потом вдруг вскочил, потянувшись, показал на лежавший передо мной карандаш.
– Контуры замкни получше, - произнес он, а потом открыл заднюю дверь и вышел.
– Ты куда?!
– заорал я ему вслед, тоже выскочив наружу, и наблюдая, как ругается в кабине стоящего позади Тигра Урала Ангелина. Она только что не давила на звуковой сигнал, что было бы глупостью сейчас.
– Бедолаг направлю в другую сторону, - ответил бес.
Он пошел по дороге вперёд неспешным шагом, а потом в какой-то момент начал меняться. Тело его вытянулось, ноги приобрели второй коленный сустав, а одежда сменилась на лохмотья. Бес на ходу повернул ко мне лицо избитого нарони с окровавленным лицом. Походка его стала неровной, прихрамывающей.
Я скрипнул зубами, а потом протянул руку в сторону кабины и в нее прыгнул карандаш. Контуры, мать его. Я сосредоточился, открывая для своего внутреннего взора заклинение. Контуры.
Пришлось шестьдесят контуров замкнуть, прежде чем все получилось. Я открыл глаза и подбросил на ладони карандаш, а потом повернулся к машинам и провел ладонью справа налево. По машинам прошлась волна марева, искажая их контуры, а потом этот полог вместе с колонной стал прозрачным. Сквозь него стали мутно видны трава и лес, размытые как в морозном тумане, или в телевизионном спецэффекте, когда делают неразличимыми какие-нибудь детали. Если не присматриваться, или не знать, где искать, то глазу легко потерять эту муть из виду. Не полная невидимость, как в старой сказке, но куда лучше маскировочных сетей.
А сам шагнул за дерево, скрыв мороком себя среди кустов.
И как раз вовремя. На изгибе дороги появились первые нарони, о которых говорила Александра. Бес совсем сгорбился и, заорав, похромал к путникам.
– Бегите! Спасайтесь!
Нарони сначала замерли, а потом похватали своих вьючных ишаков и быстро начали сворачивать в лес, озираясь по сторонам.
А сзади нас что-то загрохотало. Я резко встал, от чего в голове опять пошли хороводы. Я не видел начала событий, но зато прекрасно мог наблюдать, как нечто огромное, больше похожее на щупальце осьминога, замерло на уровне верхушек деревьев. Видел взметнувшиеся вверх, а теперь летящие вниз бревна бывшего моста. Они с грохотом обрушивались на гальку, поднимали фонтаны воды, падая в реку, заставляли трещать ветви прибрежных деревьев.
Это нечто рухнуло в затяжном падении, заставив речушку выйти из берегов. А потом стало скользить к океану, возвращаясь к своему владельцу.
Ко мне подскочил бес, вернувший себе человеческий облик.
– Это не я, - произнес он с округлившимися глазами.
– Это мы успели проскочить. Нам хотели путь перерезать.
– Что ж за хрень тут такая творится?
– выдавил ошарашено из себя я.
– Кто этот Великий Дом?
– Откуда я знаю, - едва слышно ответил бес, а потом быстро заскочил в машину.
Я последовал за ним, и мы снова тронулись с места, не снимая невидимость с техники. Еще через полчаса мы выскочили к совершенной пустой деревне. Причем все в ней говорило о том, что жители покинули ее только что и, причем, в большей спешке, похватав только самое необходимое. Окинув из кустов глазами деревеньку в бинокль, я наткнулся на одиноко ползущего краба, зажимающего в огромной клешне яркую оранжевую искру. Краб неспешно прошелся вдоль домов, а потом метнул огонек в какой-то сарай, разнеся его на части, словно выстрелом из гранатомёта. Поднялось облако пыли, взметнулись щепки и камни, упала на траву разорванная пополам туша забытой козели. Краб подошел к останкам животного, легонько ткнул в них кончиком клешни, а потом побрел дальше.
– Нас ищут, - шепнула на ухо Ангелина.
– Нихрена себе, ищут, - пробормотал я.
– Живыми или мертвыми?
– Угу. Скорее мертвыми.
– Ладно, потихоньку и в полной боевого готовности проскальзываем по краю поляны. Полог тишины я смогу поддержать. Сейчас главное пыль не поднять, чтоб не выдать себя.
Снова в машины. И снова томительное ожидание, с напряженным вглядыванием в ползающую тварь и струйкой холодного пота, бегущей по спине. Света укусив сама себе губу, да так что кровь пошла, плавно вела внедорожник, вертя головой на триста шестьдесят градусов, и казалось, ей сейчас мало тех зеркал, что есть в машине. Я нервно посматривал на Урал и БПМ, так же еле плетущиеся сзади, и только когда деревушка осталась позади, позволил себе расслабиться и закрыть глаза.
– Компас, он всё время показывает в какое-то место. Мы близко к точке выхода, - произнес я, достав колдовскую вещицу, когда по расчётам нас отделяло от замка Бурбурки семьдесят километров, а пустая деревня осталась позади.
– Священный Город близко, - произнёс Мефистофель, достав из кармана монетку и подкидывая ее.
– Поесть нужно, - сказал я, почувствовав как внутри опустевший желудок начал протестовать против обращения как жертвой концлагеря.
– Тормозить?
– тут же спросила Света.