Сквозь пыль столетий
Шрифт:
В полдень все торговцы на рынке стали закрывать свои лавки на время послеполуденной жары. Нитагор сделал то же самое с их винной лавкой, и они с Игорем укрылись в доме, где им тут же был подан обед, состоящий из жареной рыбы, овощей, горячих лепешек и фруктов на десерт. Насытившись, Нитагор отправился в свою комнату немного отдохнуть, Игорь же решил прогуляться, а заодно и исследовать город в надежде найти что-нибудь, что поможет ему ответить на волнующие вопросы. Однако прогулка вышла непродолжительной, поскольку солнце палило так нещадно, что даже сквозь кожаную подошву сандалий ощущался жар раскаленного песка.
Жизнь в городе вновь забурлила лишь после трех часов дня, когда солнце потихоньку стало клониться на запад. Торговцы опять распахнули свои лавки, народ заполнил улицы, и все пошло своим чередом.
Спустя несколько часов на улице неожиданно возникло некое волнение. Люди внезапно стали жаться к стенам домов и заборов, освобождая дорогу, при этом они возбужденно переговаривались между собой.
— Повелитель выехал в город, — с придыханием проговорил Нитагор, выходя на улицу.
— Кто? — не понял Климов.
— Наш повелитель, фараон Рамсес ХП, — нетерпеливо бросил тот через плечо. — Ты что, Анутион, совсем потерял свой разум в пиве?..
Заинтригованный Игорь вышел на улицу вслед за Нитагором и стал всматриваться вдаль, откуда должен был появиться тот самый фараон. Наконец на горизонте в сопровождении многочисленной свиты показались носилки правителя. Они были настолько огромными, что нести их приходилась восьми неграм. К тому же рядом с носилками следовали еще один слуга с опахалом и писарь, держащий в руках шкатулку со свитками и перьями. Дальше шли еще какие-то слуги, кроме военной охраны, но какие функции на них были возложены, Климову было непонятно. По мере приближения фараона люди на улице начинали падать ниц, восхваляя правителя и боясь даже взглянуть на него. Нитагор тоже опустился на колени и потянул за собой зазевавшегося Игоря.
Когда же носилки приблизились к их лавке настолько, что можно было хорошо рассмотреть самого фараона, Климов не удержался и поднял на него глаза. Первое, что он увидел, была уж очень знакомая татуировка голубя на плече Рамсеса. Тогда Игорь перевел свой взгляд на лицо фараона и тут же ошеломленно выкрикнул:
— Артем?!
В следующую секунду носилки остановились, а самого Климова окружили вооруженные солдаты, и выражение их лиц не предвещало ничего хорошего.
— Артем, это я — Игорь! — не смотря на страх, вызываемый этими стражниками, снова закричал Климов.
В воздухе повисла зловещая тишина. Люди испуганно жались друг другу, поглядывая на Игоря. Лицо Нитагора стало белым, как мел, а окружившие Игоря солдаты, все как один, придвинули лезвия своих копий к его шее. И во всей этой напряженном безмолвии наконец раздался голос фараона:
— Отпустите этого человека. Он — мой давнишний друг. Я прощаю ему его дерзость и хочу, чтобы он занял место рядом со мной на моих носилках. Теперь он мой гость. Опустите же носилки, чтобы мой товарищ смог взобраться на них.
Слуги повиновались мгновенно, и Игорь не успел оглянуться, как оказался сидящим на мягких расшитых подушках около Артема. А еще через секунду носилки вернулись в прежнее положение, и процессия двинулась дальше, оставляя за собой растерянных и ничего не понимающих в произошедшем поданных.
— Фараон, значит, — покосился на Артема Климов.
— Как видишь, — весело отозвался тот.
— И как тебе все это нравится? — продолжил Игорь.
— Смотря, что, — с прежним настроением пожал плечами парень, но потом его лицо стало серьезным, и он, понизив голос, сказал: — А если честно, то мне это совсем не нравится…
— Тебе тоже кажется, что мы попали в прошлое? — осторожно поинтересовался тогда Климов.
— Как историк, я могу подтвердить это почти со сто процентной уверенностью, — мрачно ответил Артем.
— И что нам делать?
— Не знаю… Обсудим все, когда приедем во дворец и останемся наедине, а то вокруг слишком много ушей…
Настроение у Ксени после встречи с Климовым было неоднозначным. С одной стороны девушка испытала облегчение и радость от того, что он тоже оказался здесь, и теперь она не одна. Но с другой стороны ей было обидно и неприятно его равнодушие, а может и раздражение, с которым он вел себя по отношению к ней. И эти два противоречивых чувства — радость и огорчение — разрывали ее изнутри. И еще Ксеня очень страшилась, что Климов все-таки не придет за ней или сделает это еще очень нескоро…
Вернувшись в усадьбу, Найлинн вместе с другими служанками приступили к приготовлению праздничного ужина: делали жаркое и соусы, тушили мясо, жарили гусей на вертелах. Ксеня же с Сенурой были отправлены в хозяйский дом готовить главную комнату к приезду гостей, начищать посуду и накрывать на стол. Но после того, как Ксеня от волнения чуть не разбила расписной фарфоровый кувшин, испуганная Сенура отправила ее назад в кухню, а взамен позвала другую девушку. Ксеня с радостью вернулась на кухню, потому что меньше всего хотела попадаться на глаза кому-нибудь из хозяев. Там она, выслушав нарекания и недовольства Найлинн ее небрежностью и неловкостью, была допущена лишь до чистки овощей.
Вечером незадолго до того, как солнце начало садиться, стали собираться приглашенные на пир гости. У ворот дома одни за другими появлялись богатые носилки, с которых сходили наряженные в тончайшие расшитые ткани, преимущественного белого цвета, мужчины и женщины; их головы, шеи, запястья и даже щиколотки были украшены золотом и драгоценными камнями. Все это Ксеня наблюдала вместе с другими любопытными слугами, осторожно выглядывая из-за угла хозяйственных построек. Слуги тихо переговаривались между собой, обсуждая прибывших господ и завидуя тем, кто был удостоен чести прислуживать хозяевам и их гостям во время пиршества. Наконец все гости зашли в дом, откуда вскоре послышались веселые голоса и смех, полилась приятная музыка. Слуги же вернулись в кухню, где вновь продолжили готовить кушанья, чтобы смена блюд на праздничном столе была нескончаема.
Солнце уже почти село, а пир был в самом разгаре, когда неожиданно у ворот остановились еще одни носилки, поддерживаемые шестью неграми.
— Это Пентуэр, приближенный фараона, — спустя несколько минут достигла информация кухни, и все слуги вновь высыпали на улицу наблюдать за происходящим.
— Неужто что-то стряслось, — проговорила Найлинн, качая головой.
— Наверное, Великий фараон решил зачем-то вызвать нашего господина к себе, — предположил кто-то. — Уж не беда ли какая приключилась…