Сквозь стены

[] enahma

Только теперь, после слов Северуса, Джордж повернулся к Гарри и крепко обнял его на несколько секунд:

– Гермиона сказала, ты винишь себя. Прекрати. Это вина Волдеморта, а не твоя.

Рон подошел к нему:

– Джордж прав, Квайетус, – сказал он спокойно и протянул руку. Гарри принял ее и пожал. – Профессор, – Рон кивнул Снейпу с легкой неприязнью в глазах.

Если Северус и был удивлен такими хорошими отношениями своего предполагаемого сына с гриффиндорцами, то он ничем это не показал. Он просто стоял там со скрещенными на груди руками, глядя на директора, подходящего к ним. Лицо Дамблдора было изможденным и

потрепанным, морщины были глубже, чем раньше, а взгляд усталым и тусклым. Даже его движения стали медленнее и неувереннее, потеряв обычную решительность и остроту.

– Осталось десять минут, – его ясный голос разнесся среди общего бормотания. – Я предлагаю всем, кто не член семьи, двигаться в сторону кладбища. Мундунгус покажет дорогу.

Толпа двигалась тихо и медленно, и через некоторое время Гарри обнаружил себя между Гермионой и Северусом. Последний бросал на девушку быстрые взгляды, как будто осуждая. Гарри совсем не нравились эти взгляды, но место для их обсуждения было неподходящим, так что он просто перестал обращать на них внимание.

Похороны были долгими и тяжелыми. Особенно когда – к удивлению многих – появился Перси и встал рядом с остальной семьей, оставаясь там до конца службы. Миссис Уизли, которая до сих пор держала себя в руках, сломалась и ее потерянный, и вновь обретенный сын поддерживал ее.

Гарри не мог плакать. У него не осталось слез. Он просто безучастно смотрел, как гроб опускают в могилу и когда сухие комья земли застучали по крышке, стиснул зубы и приказал себе не плакать. Он был так погружен в свои мысли и воспоминания, что только свистящий шепот Северуса смог отвлечь его:

– Держи ее!

Гарри только моргнул. Следующим, немыслимо быстрым движением, Северус обогнул юношу и подхватил падающую Гермиону. Он поднял ее на руки и понес к ближайшей тени. Гарри последовал за ним.

– Мама, мама, – услышал он ее тихое бормотание.

– Гермиона? – неуверенно произнес юноша.

Девушка подняла глаза, когда Северус положил ее на скамейку.

– Жизнь отвратительна.

Гарри присел рядом.

– Ты уже говорила это.

– Я знаю. Она все еще отвратительна.

– Да, я знаю, – прошептал Гарри.

Они посмотрели друг на друга, не замечая испытующего, но понимающего взгляда, каким темный высокий мужчина смотрел на них.

***

К счастью, мальчику не пришлось свидетельствовать на суде над Малфоем, думал Северус спустя несколько дней после похорон. Он представить не мог, чего тому могло стоить еще одно испытание. Другой чрезвычайно радостной вестью было то, что в последнюю неделю летних каникул им предстояло отбыть в Хогвартс. Дамблдор предупредил, что камин в их апартаментах будет заблокирован и им придется перемещаться через директорский кабинет, но это было неважно.

Через несколько минут вся эта суматоха останется позади и ему больше не нужно будет беспокоиться о Блэке, его приемной дочери, двух студентах и всем Ордене вдобавок. Он хотел, чтобы все оставили его в покое, кроме мальчика. Его общество было на удивление терпимым и даже доставляло удовольствие.

Нда… похороны Фредерика Уизли заставили Северуса понять несколько важных вещей о его племяннике. Во-первых, мальчик очень заботился о своих друзьях. Северус даже подозревал и чуть не обвинил того, что между ним и этой Грейнджер что-то происходит… Просто их дружба была чем-то большим, чем могла быть дружба

в понимании Северуса. Но в чем заключалось это «большее» он не мог понять. Это не была любовь, скорее общее чувство покинутости и одиночества, сиротства, отсутствия опоры и поддержки. Оба потеряли свои семьи этой весной: семья Грейнджер была убита в ту же ночь, когда он стер себе память, война была в самом разгаре и никто не знал, как долго это продлится.

– Я готов, Северус, – мальчик вошел в комнату. – Мы можем отправляться.

– Ты можешь вернуться в любой момент, если захочешь, – коротко ответил тот и опять взглянул на племянника. Ну, он был Снейпом – эта мысль всегда согревала его изнутри. И сказать по правде, не только согревала, – простое присутствие мальчика оказывало на Северуса сильное и непонятное действие. В первый раз после того заклятья он почувствовал что-то вроде чувства общности, причастности. Даже обязанность присматривать за мальчиком была, определенно, приятной ношей.

– О, Северус, Квайетус, приятно видеть вас снова, – встряхнул его голос Дамблдора и он внезапно осознал, что они уже в директорском кабинете. Он взглянул на старого человека, сидящего за столом, заваленным документами, очки висели у того на кончике носа.

– Я вижу, ты занят, Альбус, – вздохнул Снейп, подумав о собственных документах и раздраженно тряхнул головой.

– Да, немного, – Дамблдор встал и потянулся. – Но мне все же надо поговорить с Квайетусом, – он повернулся к мальчику. – Я знаю, это было неожиданностью для тебя, обнаружить, что ты избран Лучшим Учеником, хотя ты никогда не был старостой. Поэтому я связался с Минервой и …

– Стоп! – голос Северуса прервал мягкий поток слов. – Какое отношение имеет Минерва к обязанностям Кваейтуса?

Дамблдор казался немного удивленным, когда посмотрел на мальчика поверх очков. Тот отрицательно мотнул головой. Директор вздохнул и обернулся к Северусу, спокойно произнеся:

– Он гриффиндорец, Северус.

Мастер Зелий видел, что оба они приготовились к его реакции, но ее не последовало. В конце концов, это не было неожиданностью. Единственный друг его племянника не-гриффиндорец – Арес Нотт – был исключением из слизеринцев, остальные же были гриффиндорцами – Грейнджер, Уизли, даже Невилл…

– Могу представить удивление студентов, когда они узнали, что мой сын, – он саркастично подчеркнул последнее слово, – на самом деле гриффиндорец. Мне наиболее любопытно, как отреагировали слизеринцы.

Дамблдор неуверенно пожал плечами и кивнул на мальчика:

– Это не моя история, Северус, меня здесь не было. Все это произошло, пока директором был Люциус.

Странный ребенок раздосадовано улыбнулся:

– Они не знали, что подумать. Кажется, это было что-то вроде тяжелого шока. Но большинство не возражало против моей принадлежности к какому-то факультету, – ответил он.

– Опять стоп, – запутавшись, сказал Северус. – Что это за история о Люциусе и твоем распределении?

Короткое молчание.

– Знаешь, Квайетус не был распределен в начале года, – начал директор.

– Но Альбус! Это против школьных правил!

– Двадцать баллов с Гриффиндора, – тихо добавил мальчик.

Оба мужчины недоуменно уставились на него.

– За нарушение директором школьных правил, – объяснил он. – Он когда-то учился в Гриффиндоре, так что я решил, будет справедливо снять баллы с Гриффиндора.