Сквозь тени прошлого
Шрифт:
— Разочаровалась в профессии, — без каких-либо подробностей ответила она.
— Почему? — ещё раз спросил Захария.
— Я прилетела в Англию не для того чтобы говорить о себе, мистер Денвер. Я приехала говорить о вас.
— Ответьте.
Габриэлла не собиралась делиться с ним своими внутренними переживаниями, сомнениями и одолевшим в последнее время сожалением, связанным с работой в газете, но по сути — это всего лишь слова, и отказывать в ответе на достаточно невинный и обыденный вопрос казалось не разумным.
— Мы не несем правду, мы передаем то, что удобно. Все темы жёстко регламентируются, фильтруются и одобряются сверху. В принципе, как и у нас с вами.
— Хорошо, мисс
— Согласна. Мистер Денвер, почему вы избегаете общения с прессой, вам есть что скрывать? — Габриэлла не удержалась и задала свой первый вопрос.
— А вам разве нет? Все вопросы вечером, мисс Хилл, нам пора возвращаться, а то вы замёрзнете в вашей курточке.
Захария помог ей снова забраться в седло и, ловко запрыгнув на спину своего жеребца, взял в руки поводья и его, и Молли.
— Мисс Хилл, сейчас не бойтесь и держитесь. Молли, рысью!
Глава 6
Библиотека в Эйджвотер-Холле вмещала в себя гигантское количество книг. Широкие стеллажи тянулись от пола до потолка и занимали практически всё пространство. А книги, расположившиеся на самых верхних полках, можно было достать только при помощи длинной лестницы на колесиках, спрятанной в узком стенном проёме. Высокие трёхстворчатые окна, располагавшиеся в ряд по всей длине наружной стены, пропускали в библиотеку ясный дневной свет, но даже им было не под силу разогнать тени, отбрасываемые множеством стеллажей, поэтому в проходах всегда царил полумрак.
Узкие полки были вплотную заставлены различными книгами и редкими манускриптами. Свитки, ветхие фолианты и ценные рукописи были заботливо собраны в твёрдый переплет и хранились в самом сердце библиотеки, подальше от ярких солнечных лучей, часто заглядывающих сюда в тёплое время года.
В комнате стоял сухой, немного затхлый воздух. Так пахли книги. Сэнди открыл одно из окон, впуская прохладу осеннего дня, в надежде развеять осевшую в углах раритетную пыль и наполнить помещение запахом морского бриза и горящих листьев. Расположившись в широком кожаном кресле и закинув ноги на подлокотник, он начал пролистывать толстый учебник по экономике. Сейчас он бы с радостью отправился в Лу* к приятелю и провел бы там пару дней: ночные гулянки, пабы и симпатичные туристки, но практика заканчивается и экзамены не за горами, да и мать как с цепи сорвалась. Постоянные нравоучения, бесконечные нотации и нудные обсуждения поистине наполеоновских планов на его будущее — вот основные темы их бесед. Хорошо ещё, что Закари так вовремя вернулся в Эйджвотер, и теперь все внимание женской половины будет по праву хозяина принадлежать ему.
Сэнди бросил взгляд на притихшую на краю оттоманки Эмму, сильно удивившую желанием скрасить его невесёлое времяпрепровождение с книгами. Он любил сестру, но не понимал. Она всегда была замкнутой и скрытной, а после смерти отца ко всему этому прибавилось ещё и безразличие. Она абсолютно равнодушно приняла ухаживание Дика Аддингтона и также равнодушно произнесла брачные клятвы. Иногда Сэнди спрашивал себя: неужели Дик ничего не замечает? В его юношеской, пропитанной максимализмом голове не укладывался такой формат отношений. В свои неполные двадцать он, как и все молодые люди этого возраста, считал себя знатоком жизни. И если уж он решит жениться, то только по большой любви! А деньги, положение в обществе и тому подобные атрибуты брака, принятого заключать в его кругах, казались глупым
Он вспомнил, сколько раз высказывал семье свою точку зрения. Мать, поднимая глаза к потолку, хваталась за сердце со словами, что не переживёт такого мезальянса, а Закари молчал и снисходительно улыбался. Сэнди так ждал, когда закончит учёбу, начнёт сам зарабатывать деньги и распоряжаться собственной жизнью! Тогда он будет таким же, как его кузен. Независимым, сильным, уверенным. Закари никто не смел указывать, что делать, как себя вести и кого любить.
Эмма тихо сидела напротив, задумчиво поглаживая бриллианты на дорогой золотой цепочке. Взгляд её был обращен к старой картине, изображавшей корабль, пробирающийся через буйство морской пучины к одинокому свету маяка.
— Когда мама сказала про приезд журналистки, — нарушила тишину Эмма, — я решила, что Закари таким интересным образом хочет познакомить нас со своей избранницей. Но теперь понимаю, что это невозможно.
Не поднимая головы от учебника, Сэнди спросил:
— Почему невозможно? По-моему, Габриэлла очень привлекательная девушка и может понравиться любому мужчине. Хотя я уверен, что она здесь именно по той причине, которую нам озвучили. А Закари, если захочет кого-то привести в свой дом, никаких предлогов придумывать не будет.
— Может и привлекательная, если тебе такие нравятся, но Закари любит блондинок.
— Тебе-то откуда знать, каких женщин он любит? — откладывая книгу, насмешливо спросил Сэнди.
— Знаю… — задумчиво протянула Эмма.
— Я бы на твоем месте попридержал язык и поменьше распространялся о его предпочтениях. Это не твоё дело, сестричка, — уже серьезней сказал он.
На его замечание Эмма лишь надменно ответила, что не ему — сопляку, указывать ей, что делать, но библиотеку не покинула, продолжая молча размышлять о каких-то только ей ведомых далях. Сэнди лишь закатил глаза и вернулся к изучению анализа спада на инвестиционном рынке, попутно разбавляя чтиво собственными мыслями и мечтами.
***
Габриэлла вышла из своей спальни, решив немного побродить по поместью. После конной прогулки она чувствовала острую необходимость пройтись по твёрдой земле. Её до сих пор трясло от лёгкой рыси, которую продемонстрировала тонконогая Молли со своим милейшим хозяином.
Пока день еще не начал клониться к закату, она хотела осмотреть особняк снаружи и сделать несколько снимков. С мистером Денвером они, слава богу, пришли к согласию, и Габриэлла уже успела набросать вопросы для сегодняшней беседы и общий список тем, которые хотела бы осветить в своей книге.
Длинный коридор вел её к парадной лестнице нескончаемой чередой похожих, как две капли воды, дверей. В декоративных нишах, оформленных под Средневековье, украшенных искусно расписанными вазами благоухали зимние розы и орхидеи из оранжереи миссис Крэмвелл. И если бы не синяя ваза с узорчатым выпуклым рисунком, то вряд ли бы Габриэлла смогла отыскать свою спальню. Очередной поворот, и она оказалась возле тяжелой резной двери, выбивавшейся из общего ансамбля и цветовой гаммы. Дверь в библиотеку было ни с чем не спутать: тёмный дуб, массивные медные ручки с плетёным орнаментом и вазы в человеческий рост с закрученными в спираль стеблями бамбука. Когда Элизабет показывала библиотеку, Габриэлла заметила внутри на ажурном столике малахитовый телефон, очень похожий на тот, что был в магазине Самюэля Митчелла. Она не смогла сделать ни одной фотографии в его антикварной лавке и проиллюстрировать часть книги, посвящённую его рассказу, было нечем, но сейчас представилась возможность исправить это. Захарии Денверу эти несколько фотографий ничего не будут стоить, а она сможет вложить некую память, хоть какой-то наглядный пример увлечения Самюэля длиною в жизнь.