Сквозь тернии
Шрифт:
– Сэр, это ещё не главное. Сигнал послан не самим «Вояджер – 1». Наш спутник лишь отразил принятый радиосигнал и послал его на Землю для анализа!
Элачи проглотил очередную шутку.
– Погоди-погоди, – он отставил недопитый кофе и придвинулся к замершему технику. – Повтори, что ты только что сказал.
– Это не наш сигнал... сэр.
– Надеюсь, ты определил первоисточник радиоизлучения?
– Да, это оказалось довольно таки просто сделать, – техник замолчал, дожидаясь реакции босса.
– Да говори же! – не вытерпел Элачи,
– Это обычные радиоволны.
– С Земли?
– Нет.
– Тогда откуда же?
– Сигнал шёл из системы Юпитера.
– Точнее определить не удалось?
– Европа.
Элачи почувствовал, как по спине прогулялся холодок. Предчувствие, тревога, неизвестность.
– Ошибка исключена?
– Совершенно. Обычный аналоговый радиосигнал, не подвергавшийся цифровой обработке, не кодированный и не шифрованный. Более того, детальный анализ указывает на то, что это был просто звук, доступный для восприятия человеческого уха.
– Как это?
– Понятия не имею. Как будто кто-то на Европе сказал обычную фразу в микрофон, а «Вояджер – 1» записал эту фразу на свой магнитный носитель, после чего передал нам.
– Бред.
– Я знаю. Но самое интересное, что сигнал шёл в открытый космос, минуя Землю. Если бы не «Вояджер», мы бы о нём так ничего и не узнали.
Элачи побледнел.
– Что же это за дрянь такая?
– Боюсь, в первую очередь, настораживать должно вовсе не это.
Элачи испуганно глянул на техника.
– Юджин, выкладывай всё!
– Я так и делаю... сэр. Сигнал не был ни что ориентирован. Он был просто брошен в космос в единственном доступном направлении, в надежде, что его кто-нибудь всё же примет. Кто угодно, но только не земляне.
– Это маяк.
– Я тоже так сначала подумал. Но...
– Что «но», Юджин? Ну же, не тяни!
– Сэр, я послушал сигнал.
– Что в нём?
– Это смех дельфина.
Элачи ухватился за подбородок.
– Ты уверен?
– Абсолютно... сэр. Вы, наверное, в курсе, что у моего Билли больные лёгкие... Так вот, лечащий врач прописал ему водные процедуры для закалки организма. Каждый уик-энд мы с сыном посещаем дельфинарий в Мэринелэнде. Я не спутаю смех дельфина ни с чем на свете. И ещё: я могу поклясться, что этому дельфину было больно.
Россия. Рязань. «Обычный вечер».
– Жень, нас тут генеральный припёр, прям хоть в петлю лезь! Даже не знаю, что на него нашло. Зверь, а не человек! Боюсь, кино сегодня отменяется. Ты меня простишь?
Женя улыбнулась очередной амбулаторной карточке.
– Славик, всё в порядке. Я не обижаюсь. Честно.
– Честно-честно? Что-то уж голос мне твой больно не нравится... Точно всё в норме?
– В норме, – Женя захлопнула карточку и посмотрела в окно.
В парке кружил невесомый тополиный пух. Лучи вечернего солнца набухли и с трудом ползали по земле, точно пересытившиеся мотыльки. На подоконнике балансировала
Женя снова улыбнулась – весна!
– Я, если честно, и сама сегодня вся вымоталась. Больным, такое ощущение, конца нет.
– Вырождаемся?
– Да вроде нет. Только, вот, мы с тобой, пока никак на эту проблему не влияем...
В трубке повисла статическая тишина.
– Ты всё ещё тут? Славик?.. – Женя улыбнулась и покачала головой.
– Да-да! Вот разделаюсь с этим генеральным и сегодня вечером мы, как никогда образцово, подойдём к решению именно этого вопроса! Хотя, ты же говоришь, что устала...
– Дурачок ты.
– И не лечусь!
– Тоже верно.
– Зато я встречаюсь с самым квалифицированным неврологом в городе!
– Хватит! Я краснею, – Женя потрогала щёки, хотя и без того определила данность.
– Тебе идёт! Кстати, как называется этот рефлекс?..
– Люди краснеют во множестве случаев, причём в каждом из них в дело вступают различные органы чувств. Например, когда мы стыдимся незаслуженной похвалы, в кровь выделяется адреналин. Делается это для того, чтобы как можно тщательнее насытить кислородом головной мозг, а значит, улучшить обмен нейромедиаторов и, тем самым, побороть застенчивость. Потому что последняя – провоцирует ступор, который крайне нежелателен организму. А вот на морозе щёки краснеют из-за того...
– Женька, я сдаюсь! Пощади!
– Ладно, живи, салага.
– А ты, всё же лучшая!
– Фу, противный. Ведь знаешь же, что я не люблю, когда меня хвалят. Было бы за что...
– Так есть!
– Всё, хватит. Ты во сколько, примерно, освободишься? Чтобы мне с ужином не прогадать.
– Ох, Женёк, знать бы... Но я всё время буду спешить!
– Разве не знаешь, к чему приводит спешка?
– Знаю. Но хочу решить проблему выживания человеческого рода именно сегодня!
– Обормот.
Женя покачала головой и мельком глянула на наручные часы.
«Половина восьмого. Бог ты мой, как же время летит! Ведь только-только было сонное утро, а сейчас глаза закрываются совсем по другой причине...»
Стрелка на часах замерла, издеваясь. Женя зажмурилась. Не хватало ещё и самой сдать от переутомления. Хотя когда в коридоре бесконечная очередь – это, наверное, единственное, что может поджидать в конце рабочего дня.
«А так хочется тепла и солнца! Особенно сейчас, под вечер!»
Женя уронила ладонь на плоский луч, что расположился на поверхности рабочего стола унылым ленивцем. По кисти тут же разлилось живительное тепло. Женя поёжилась, чувствуя, что возбуждается.
«Как же приятно, что не одна! Вот, вроде бы все планы сорвались и абсолютно одна... А всё равно радостно, потому что вовсе и не одна. Хм... Правду говорят: человеческая душа – потёмки».
– Чем планируешь заняться?
Женя вздрогнула.
– Ой! Не знаю даже... – Сердце в груди загнанно колотилось, так что голос дрожал. – До дома бы дойти... А там, видно будет.