Сквозь вечность
Шрифт:
– Орк прав, скажи, как нам надо шпарить и куда?
"Да идите вы все в жопу!"
Еще раз вздохнув, я отчаянно пытался найти выход, не важно какой. Но, как назло, в этот момент у меня не было никаких идей. Казалось, что я сплю и это всего лишь сон, и стоит пожелать, все изменится. Закрыв глаза, я представил, как снова оказался на станции. Рядом со мной сидят мои живые друзья. Мы общаемся, смеемся, смотря на звезды. Мы знаем, что завтрашний день сулит нам что-то новое, и поэтому смотрим вперед с надеждой.
Удивительно, у меня почти идеальная память, но при этом я не помню их лиц. Представляя Гермеса, Иолая, Ванду и многих других, я всегда вижу безликие тела гуманоидов.
Сжав в кармане золотые часы, я снова открыл глаза. Увы, это не сон, и я до сих пор нахожусь под землей. За моей спиной слышен свист стрел и крики наемников.
"Неужели это конец?" - задав себе этот вопрос, я впервые отвел взгляд.
Стоило мне это сделать, как мое внимание привлекло необычное оружие в виде обруча. Оно лежало на камне, кто-то оставил его там или просто выбросил за ненадобностью. Поблескивая от слабого синего света, оно как бы пыталось привлечь мое внимание. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, где я видел это оружие.
– Где вы его нашли?
– используя телекинез, я подхватил обруч, подтягивая его к себе.
Переглянувшись, командиры снова отдали право голоса Хариену.
– Мы отобрали его у вражеского командира, когда обнаружили ее рядом с тобой.
– Где ее труп?
– как загипнотизированный, я смотрел на обруч, - "Неужели это он, тот самый шанс?" - держа его в руке, я смотрел, как свет переливается на стали.
– Она жива, мы держим ее связанной.
– Ведите меня к ней.
Снова переглянувшись, Хариен пошел к другому концу зала. За ним пошел я, за мной все остальные. Все это время мы молчали.
Войдя в комнату, я увидел ту самую эльфийку в броне. Она сидела на коленях. Ее тело обвивали магические путы, не давая пошевелиться. О использовании магии и речи не могло идти. Сидя на полу, она опустила голову, не шевелясь. В этот момент она казалась статуей.
– Откуда вы узнали, что она командир?
– По знакам отличия, - выступив вперед, ответила какая-то эльфийка с черными волосами, заплетенными в неровную косу.
"Кажется, ее зовут Халинса".
– Поясни?
Сглотнув, девушка подошла к пленнице. Достав нож использовала его, как указку.
– Видите знак на ее левой груди, чуть выше сердца. Это широко раскрытый глаз, он находится в круге из цепи. Также его пронзают две сломанные стрелы, а над глазом расположился полумесяц - увидев мое непонимание, она решила прояснить.
– Широко раскрытый глаз означает, что тот, кто носит этот знак, должен многое видеть. Цепь символизирует замкнутый круг, это если смотреть с религиозной стороны. Но так как владелец этого знака воин, то это означает, что на нем замыкается власть. Сломанные стрелы показывают, что она больше не идет в бой, а находится в стороне. Среди эльфов так поступают только командиры. Ну, а знак полумесяца переводится как "первая после Элуны".
Закончив, эльфийка потупила взгляд и как-то смутилась, глядя на меня. Стоя передо мной, она не знала куда деть руки, боясь посмотреть мне в глаза.
Когда как пленница за все время монолога не сдвинулась и вообще казалась мертвой.
– Оставьте нас. Все покиньте комнату.
– Но.
– Так надо, Хольдор.
Снова переглянувшись, командиры развернулись, начав по одному выходить. За ними пошли те, кто охранял пленницу. Последней была та девушка, которая объясняла символику ночных эльфов.
Дождавшись, когда со своей ... гостьей останусь один, я подошел к ней. Обходя ее по кругу, мой взгляд блуждал по ее телу, заключенному в цельные доспехи. Не знаю, что за кузнец выковал его, но он постарался на славу. Я не видел ни одной щели, ни ремешка, ни заклепки. Эта броня больше походила на железный скафандр, нежели зачарованную броню.
– Твое имя?
Тишина. Она никак не отреагировала на мой вопрос.
Остановившись перед ней, я ждал. Мне не было смысла спешить.
– Как?
– через долгое время спросила она.
"Красивый голос", - Что как?
– Как ты узнал, что я стояла позади тебя?
Спокойно произнесла пленница, все так же смотря в пол.
– Не расстраивайся, не ты первая, не ты последняя, - чуть ударяя ее оружием себе по бедру, я нависал над ней, из-за чего моя тень покрывала ее тело.
– Радуйся, пока можешь.
– А ты спокойна. С чего бы?
– Ты сам знаешь.
Снова молчание.
Сжимая рукоять оружия, я смотрел на нее, чувствуя, как внутри груди разгорается жгучая злоба. Она, как кислота, разъедала меня изнутри. Прилагая огромные усилия, чтобы мое лицо оставалось спокойным, я медленно считал до десяти. Не было сомнений, она наблюдала.
– Ты ведь тюремщик, верно? А тюремщики существуют, чтобы охранять заключенных.
Она молчала.
– Из моих... источников мне стало известно, что здесь есть только один заключенный. Десять тысяч лет назад этого несчастного приговорили к пожизненному заключению, - замолчав, я подошел к стене, смотря на древние фрески, которые потрескались и истерлись от времени.
– Этот заключенный был погребен во тьме, забытый, лишенный всего, что ему было дорого, у него забрали даже право на смерть, - перестав изучать фрески, перешел на другую стену.
– Заинтригованный, я начал искать причину того, почему так поступили. И знаешь, что? У меня появилась теория. Хочешь ее услышать?
Тишина была ответом.
– Его не убили, потому что он оружие. Он должен был сидеть в клетке, размером девять на девять, в ожидании своего часа. Когда вернется древний враг. И когда этот враг вернется. Злобного пса спустят с цепи.
Она не шелохнулась.
– Но не это привлекло мое внимание. Было в этой истории кое-что другое, - оторвавшись от фрески, где была изображена какая-то битва, я подошел к ней, нагнувшись так, чтобы наши головы были на одном уровне.
– Все считают, что в этой тюрьме только один пленник, но это не так. Их здесь много. Только у того, кого ты сторожила, маленькая клетка, а у тебя и твоих стражей побольше.