Сквозь время. Книга третья
Шрифт:
А еще мы с Эвеном, оказывается, не должны быть вместе. Мы не созданы друг для друга.
Как такое могло произойти?
Где я опять просчиталась?
Что я сделала не так?
Как обычно, ответов нет. И мне придется в очередной раз с головой окунуться в поиски решений возникших проблем, причину которых я вообще не понимаю.
Но по сути своей, мое понимание в нашей всеобщей жизни не так уж и важно. Главное в другом.
Помнить, сколько невинных жизней пострадало однажды.
Верить, что во всем происходящем есть глубокий
Знать, что все они живы и счастливы, что мои усилия были не напрасны.
Невозможно представить, что все так обернулось
Спустя примерно три часа я, наконец-то, подъехала к больнице, в которой находился Эвен. Точный адрес мне, конечно, был неизвестен. Местонахождение Эвена я аккуратно выяснила за обедом, но только ориентировочно. Теперь мне предстояло разыскать мужа в бескрайних лабиринтах московского НИИ. Спасибо папе, позаботился, поместив моего мужа в лучшую больницу страны.
Я посмотрела на часы – шесть часов вечера. Быстро вошла внутрь, до окончания приемного времени еще пара часов. Пройдя по бесконечным коридорам с указателями, я увидела надпись большими красными буквами на стеклянной перегородке: «Реанимация». Сердце замерло, дыхание перехватило, кончики пальцев похолодели.
Я медленно открыла дверь и тихо вошла в длинный белый коридор. Очень тихо, никакого движения, даже страшно.
Тут неожиданно у меня зазвонил телефон. Я судорожно начала рыться в сумке, пытаясь найти его. И, как назло, мелодия звонка на полную громкость. В такой тишине даже писк звучал как духовой оркестр, а меня теперь слышало все отделение.
Вот он, наконец-то. Я скинула звонок. Мгновенно пришло сообщение: абонент Вера пытался вам позвонить.
– «О нет, Верочка. Только не сейчас», – я мысленно извинилась перед ней.
Тут же пришло еще одно сообщение:
«Оля, прошу, перезвони, как сможешь! У меня тут такое произошло!»
– «Ох, Вера! Ты даже не представляешь, что у меня происходит».
Я быстро набрала ответное сообщение: «чуть позже», и отключила звук.
Пройдя несколько метров, послышался шорох за спиной, я оглянулась. Передо мной стояла медсестра не сильно приветливого вида, похожая на коменданта в институтском общежитии. Не проскользнешь. Она недовольно посмотрела на мой телефон в руке, я не успела спрятать его.
– Извините, – едва слышно выдавила я, искренне раскаиваясь в собственной оплошности.
– Пропуск есть? – монотонно спросила она, скрестив руки на груди, чем только подтвердила мое сравнение.
Я нервно сглотнула. Какой пропуск? Куда? Я понятия не имею, о чем она говорит.
Приветливо улыбнувшись, я машинально открыла сумку, содержание которой мне до конца еще неизвестно, и начала искать нечто, напоминающее входной билет в кино. Это заняло довольно много времени, но не принесло желаемого результата.
Она сделала шаг вперед, показывая всем видом, что мне лучше покинуть ее территорию. Но я не двинулась с места, продолжая копаться в собственных вещах. Мне на помощь пришел доктор.
– Галина Сергеевна, все в порядке. Это к пациенту из третьей палаты.
Я подняла голову и увидела молодого мужчину в белом халате. По возрасту мне показалось, что он еще интерн, однако бейдж опроверг первое впечатление:
«Шувалов Алексей Петрович, врач-реаниматолог».
Но кое-что привлекло мое внимание к нему, гораздо сильней, чем информационная карточка на груди. Я почувствовала, как меня обдало особым энергетическим теплом, исходящим от него. Теплом, которое бывает только от людей, принадлежащих нашему миру.
Я быстро определила его статус. Он такой же, как Аманда, пузыречки – колбочки, ведун, стихия земля, довольно сильный и опытный. Он меня, конечно, не почувствовал.
Грозная медсестра удалилась. Алексей проводил ее дружеской улыбкой.
– Она в нашем отделении новенькая, – обратился он ко мне, не переставая улыбаться, и добавил, склонив немного голову, – мое почтение.
Из его поведения я сделала единственный вывод: мы уже знакомы. И даже больше, он точно знает, кто я. Я же в свою очередь ничего не помнила о нем, впрочем, как и обо всем остальном. Поэтому пришлось импровизировать.
– Есть новости?
– Нет. Ваш супруг по-прежнему без сознания и мы не знаем, что с ним. Но одно радует, мозг жив. Он будто спит.
– А вы пробовали применить свои способности?
Я произнесла вопрос так, будто мы уже обсуждали это. Алексей не удивился, я попала в точку.
– Пробовал, но опять безрезультатно.
Он огорченно вздохнул и отрицательно качнул головой. Я не почувствовала в нем обмана. Видно было, что этот доктор хотел помочь, чем может. В ответ, я благосклонно улыбнулась.
– Проводите меня?
– Да, пойдемте.
Он повернулся в сторону длинного коридора. Я последовала за ним. С каждым шагом идти становилось все тяжелее. Ноги будто свинцом налились.
Когда ты просто слышишь о чем-то плохом, до конца не осознаешь всего масштаба случившегося. У человеческого разума есть уникальная способность. Пока ты не видишь проблему, на уровне подсознания кажется, это неправда. А вот увидеть все собственными глазами, уже совсем другое дело. И если проблема связана с кем-то очень дорогим для тебя, но ты не можешь ничем помочь, вообще невыносимо.
На уровне подсознания мне не хотелось идти в палату. Не хотелось видеть Эвена таким. Я не хотела чувствовать собственную беспомощность. Хотелось верить, что он просто уехал в очередную командировку или с друзьями на отдых. Все, что угодно, только не это.
Мы остановились возле полупрозрачной стеклянной двери. Цифра «3» на табличке. Я на секунду зажмурилась, в глазах слегка потемнело, в ушах зазвенело, к горлу подкатил ком.
– Вам плохо? – неожиданно спросил Алексей.
– Я в порядке.