Сквозь завесу времени (сборник)
Шрифт:
Когда он пересек свой невидимый рубеж?
Закрыв глаза, он представил события сегодняшнего дня…
Утро началось с массажа. Массаж был закончен, но он все еще лежал на животе, упираясь подбородком в твердый валик кушетки. Раздался звонок. Пилот поднялся с кушетки, подмигнул массажисту.
— Значит, летим?
— Летим, — закивал головой негр.
— Что тебе привести оттуда?
— Горсточку лунной пыли. Я расфасую ее в пакеты и буду продавать в розницу, как лучшее средство от лунатизма, — хихикал негр, старательно натягивая на Пилота противоперегрузочный костюм.
— Я лучше привезу тебе лунный камень, белый, как кусок рафинада. Ты натрешься этим камнем и станешь совсем таким, как я. Ведь ты мечтаешь стать белым?
— О да! Я с нетерпением буду ждать вас. Возвращайтесь скорей, мне не терпится стать белым.
Пилот приветливо помахал рукой и пошел к выходу.
Его ослепило солнце. Под жаркими лучами белели бетонные плиты ракетодрома, а огромное тело ракеты казалось отлитым из расплавленного металла. Здесь все до мелочей было знакомо ему — и бегущие с грузом оранжевые автокары, и муравьиная суета людей, облепивших ракету, и оглушительный грохот динамиков. Он смотрел на цветные кубики зданий Компании, на дрожащий в знойном мареве город, и ему начинало казаться, что когда-то давно, в детстве, необъяснимым внутренним зрением он уже видел все это. Ему показалось, что еще мальчишкой он знал, что будет вот так стоять в дверях и всматриваться в причудливо изломанную линию гор на горизонте.
К нему подошел доктор.
— Как себя чувствуете?
— Отлично, только курить здорово хочется.
— Вам повезло, — сказал доктор, — через час вы покинете это пекло. Все-таки пилоты счастливые люди, избранная каста, которой ничего не стоит взять и коснуться неба. Сегодня оно голубое и холодное, как кусочек льда.
Голос доктора, влажная лысина и темные круги пота под мышками — все это разозлило Пилота. Сдерживая растущее раздражение, он процедил сквозь зубы:
— Там нет неба. Там ничто. Черное ничто сверху, внизу — всюду.
Удивленный резким тоном, доктор взглянул в лицо Пилоту и, чтобы как-нибудь закончить разговор, сказал:
— Значит, самочувствие хорошее… Я очень рад. А курить перед полетом все-таки не рекомендую.
Пилот ничего не ответил. Он повернулся и, не прощаясь, пошел к Штабу полетов.
Инспектор встретил его подчеркнуто сухо.
— Вы опять опоздали к разбору программы. Если так будет продолжаться в дальнейшем, Компания расторгнет с вами контракт.
Пилота не испугала эта угроза. Он знал, что Компания опытными людьми не разбрасывается.
— Сегодня полетите с грузом, — продолжал Инспектор, — его нужно катапультировать в районе Моря Изобилия. Возьмите маршрутную карту. В пакете инструкции. Распечатаете в ракете.
— Что-то уж очень таинственно, — усмехнулся Пилот.
— Не нам с вами обсуждать приказ Руководителя полетов.
Небрежно сунув карту в пакет, Пилот вышел из кабинета Инспектора. Он направился к входу в тоннель.
Двое служащих в серых форменных куртках Компании ощупали его карманы. Обыск ввели после того, как один из пилотов пронес на ракету бутылку спиртного и вернулся на Землю мертвецки пьяным.
Служащий спросил, нужен ли ему космический скафандр.
Пилот отказался. Он не любил летать в связывающем движения скафандре.
Электровагон промчал его тоннелем, который заканчивался у подножия эстакады. Лифт поднял Пилота к зияющему люку ракеты.
Опустившись в центральный пост управления, он лег в противоперегрузочное кресло, пристегнул себя ремнями, включил рацию.
В наушниках был слышен искаженный мембраной голос Инспектора.
— РВС-3, как слышите меня? Прием.
— Слышу хорошо. К полету готов! — ответил Пилот.
— Минута готовности! — объявил Инспектор.
У самого уха тоскливой осенней мухой бился в наушнике голос, отсчитывающий секунды: "Пять… три… одна… ноль!"
Наступила тишина. Ее взорвал рев двигателей.
Рев и вибрации сотрясали каждую клетку тела. А затем навалилась тяжесть, от которой трудно дышать и наливаются свинцом руки и ноги, а веки так давят на глаза, что в черном провале сознания начинают плясать цветные пятна.
Чтобы как-то отвлечься от неприятного состояния, Пилот начал в уме перемножать многозначные цифры. Это всегда помогало ему при перегрузках.
И вдруг рев прекратился. Oт внезапного перехода к тишине стало больно ушам. Исчезла тяжесть. Наступила невесомость.
Теперь ракета летела по инерции, управляемая с Земли лучом радионаведения. Информация, собранная чуткими приборами, поступала к пилоту-киберу — электронно-аналитической машине, которая являлась мозгом космического корабля. Кибернетический пилот сопоставлял полученные данные, принимал решения, вносил поправки в курс. Человеку приходилось лишь страховать умную машину на случай выхода из строя какого-нибудь прибора. Но дубляж приборов практически исключал этот случай. Поэтому восьмой параграф инструкции Компании гласил: "Пилоту разрешается самостоятельно управлять ракетой только при возникновении катастрофических обстоятельств".
Такие обстоятельства были маловероятными на этом проверенном обычном маршруте.
Пилот освободился от ремней и подошел, вернее, подплыл к пульту управления. Первым делом он включил экран кругового обзора. Над его головой засветился стеклянный купол, занимающий весь потолок кабины. Среди ячеек координационной сетки он увидел знакомые очертания созвездий.
Сзади, в черном ничто, повис голубой туманный шар Земли. От него к Луне протянулась белая пунктирная линия маршрута, по которой скользило силуэтное изображение ракеты.
Убедившись, что космический корабль идет по курсу, не рыская, Пилот занялся пультом управления.
Весело перемигивались цветные лампочки, самописцы чертили свои замысловатые кривые, шевелились черные усики стрелок и приборов.
Но что-то встревожило Пилота. Он наклонился к пульту и несколько раз ударил кулаком по металлической панели. Индикатор радиоактивности бездействовал. Его глазок мертво чернел среди остальных, работающих приборов.
Пилот вынул из кармана портативный индикатор и включил его. На крышке прибора зажглась зловещим красным светом неоновая лампочка, а стрелка поползла и остановилась на полпути от черты, предупреждающей об опасности.