Слабое звено (Ключевая фигура)
Шрифт:
– Работаю по Дагестану, – осторожно напомнил Шестаков, поскольку не далее как вчера получил от Прохоренко распоряжение действовать по первому приоритету. – По факту хищения с законсервированной базы вооружения боевых пловцов, – добавил Шестаков.
– Давайте подробней, – потребовал генерал. – Что нового удалось узнать?
– Хищение совершено предположительно капитаном Юрием Санниковым. Судя по донесениям – неудачник, уволился со службы, перебивался случайными заработками. Его труп нашли в его же квартире. Там же обнаружили патроны и гильзы от унифицированного оружия.
Генерал жестом потребовал материалы дела и раскрыл перед собой пожелтевшую папку. Пока Шестаков рассказывал, Борис Викторович успел прочесть несколько страниц, остановившись на акте, едва ли не основном документе, испещренном подписями и скрепленном печатями. Из него следовало, что в комиссию по консервации входило восемнадцать человек – многовато для консервации даже секретной базы. Однако чуть позже выяснилось, что шесть подписей принадлежат бойцам из диверсионно-разведывательного отряда «Гранит». Они-то зачем подписались, удивился Прохоренко. Хватило бы одного росчерка командира группы боевых пловцов: он сдает, комиссия принимает.
– Вас не удивляет скорость? – спросил генерал. – Я вижу здесь ссылки на приказы командования ВМФ, но не обнаружил копий этих распоряжений. – Прохоренко перевернул несколько листов: лишь номера, даты и громкие фамилии. – Объяви войну, и то так быстро не смогут мобилизовать или перебросить секретное подразделение.
– Два, – подсказал Шестаков, – включая морской спецназ, а это сто пятьдесят человек.
– Сроки консервации не определены, – закончил генерал. – Продолжайте, я слушаю.
– Переброску оборудования предполагалось провести подразделением технического обеспечения – борт научно-исследовательского судна «Михаил Травин» [4] . Собственно, на борту «Травина» и хранились боевые заряды. Однако коса нашла на камень: в связи с капитальным ремонтом судна боевые заряды временно поместили на морскую базу.
Внимая подчиненному, генерал отыскивал соответствующий документ. Сейчас он пробегал глазами справку. Из нее следовало, что судно, названное в честь исследователя Каспия, списали летом 92-го года как непригодное к эксплуатации, то есть спустя месяц с начала ликвидации морского разведпункта и два месяца – с мая 92-го года – с начала образования Вооруженных Сил Российской Федерации.
4
Подобные суда снабжают диверсантов информацией о гидрографических условиях в районе высадки, осуществляют звукоподводную связь, обеспечивают гидроакустическими маяками, совершают скрытую заброску и прием на борт. (Из материалов А. Тараса и В. Бешанова.)
Прохоренко кивнул головой и закрыл папку. Акты о списании «Михаила Травина» были последними в этом странном деле. До сегодняшнего дня к нему не возвращались.
– На умысел не похоже, но все одно к одному. – Собственно умысел в понимании генерала представлял собой смесь безалаберности и спешки. Что касается консервации базы, то это обычная стратегическая практика. Российские тайные базы с оружием разбросаны по многим зарубежным странам. Есть и небольшие тайники, есть и целые подземные бункеры.
Шестаков намеренно не затронул еще одну серьезную тему, точнее, она прозвучала вскользь. При законсервированной базе и нетронутых боевых зарядах все члены диверсионного отряда были не опасны, а при исчезновении зарядов становились опасными хотя бы в информационном плане. Спецслужбам последние годы не везло. На них сорвались, как цепные псы, все кому не лень. Прежде чем сделать шаг, надо сто раз оглянуться.
– У меня еще пара вопросов.
– Слушаю, Борис Викторович.
– Вы начали проверку бывших «гранитовцев»?
– Да, такая проверка началась. Она тем более необходима, что все, кроме Родиона Ганелина, ушли со службы по разным причинам. Не исключено, что кто-то из них побывал на базе.
– С Ганелиным уже беседовали?
– Да. Сразу же, как только установили его непричастность к хищению. А вот его бывший командир Андрей Овчинников не имеет надень совершения преступления алиби. Он женат, двое детей. С его слов, в тот день он проводил время с любовницей.
Шестаков усмехнулся. Овчинников упорно не хотел называть имя женщины, однако сдался, поскольку дело оказалось серьезное.
– Его любовница, – продолжил он, – молодая жена управляющего столичным банком «Мегаполис», в котором Овчинников возглавляет службу безопасности с исполнением функций личной безопасности руководящего состава банка. То есть он личный телохранитель управляющего.
– Равно как и его супруги, – заметил Прохоренко. – Сколько же длилось их последнее свидание?
– Трое суток. Босс Овчинникова отправил свою половину и малолетнего ребенка в правительственный санаторий «Волжский утес». Андрей, разумеется, сопровождал их. Потом якобы отправился с инспекционной проверкой в Новоград – там есть филиал «Мегаполиса», а служба безопасности номинально подчиняется шефу столичного банка, то есть Овчинникову. Новоградские охранники попали в щекотливое положение. Овчинников действительно нагрянул с проверкой, но только на два дня позже. Впору предположить любовный сговор – для управляющего банка. В нашем случае сговор носит иной характер. Так или иначе бывшему командиру «Гранита» неприятностей не миновать.
Да, кивнул Прохоренко, в воображении которого не сам Овчинников, но его кабинет предстал как гардероб, куда можно навешать собачьих шуб.
– Продолжайте работать в этом направлении, – распорядился он. – Вернемся к Родиону Ганелину. Он ваш агент?
– Нет, «свободный» агент. – Шестаков сделал ссылку на заместителя Прохоренко. – Полковник Каратаев разрешил привлечь его к делу. Во-первых, потому, что опыта Ганелину не занимать. Во-вторых, Родион знает все о консервации базы. Таким образом мы ограничим круг лиц, посвященных в это дело, до минимума.
– Помощники Ганелину не нужны? – Вопрос за вопросом генерал потихоньку добирался до главного. И тем не менее «спускался» все ниже, до рядовых агентов. За две недели работы в управлении Прохоренко, руководивший до этого аналогичным управлением в ФСБ (управление военной контрразведки), сделал немного, пока только осматривался и «обживался», распоряжения на первых порах согласовывал с опытным полковником ГРУ Каратаевым и тем самым потихоньку овладевал ситуацией. По одному принимал у себя офицеров управления, беседовал с ними, относительно каждого делал выводы и заносил данные в отдельную папку.