Слабость Виктории Бергман (сборник)
Шрифт:
– София, дорогая, успокойся.
Он разводит руками и качает головой.
Ей кажется, что он ухмыляется. Не принимает ее всерьез, даже когда она выходит из себя.
– Это не так легко, как ты думаешь. Если я повернусь к ним спиной, позади меня все рухнет. Немцы, конечно, толковые, но не особенно самостоятельные. Ты же знаешь, они любят закон и порядок и маршировать ровными шеренгами.
Он усмехается и пытается с улыбкой приблизиться к ней. Но она по-прежнему вне себя от ярости.
– Возможно, во время твоего отсутствия кое-что
– Что такое? Что ты имеешь в виду?
У него вдруг делается испуганный вид.
– Что ты имеешь в виду, говоря “рушится”? Что-нибудь случилось?
Он реагирует не так, как она ожидает, и ее злость сходит на нет. – Нет, я не знаю, что имела в виду, я просто безумно рассердилась и огорчилась оттого, что снова придется справлять праздники в одиночестве.
– Понимаю, но ничего не могу поделать, – говорит он, встает, поворачивается к ней спиной и начинает убирать продукты в холодильник. Внезапно возникает ощущение, что он бесконечно далек от нее.
Позже, когда он принимает душ, она делает то, чего никогда не делала за десять лет, что они вместе.
Она идет в прихожую и вынимает из кармана его пиджака рабочий телефон. Тот, в котором, находясь дома и в отпуске, он всегда отключает звуковой сигнал. Она снимает блокировку и добирается до исходящих звонков.
Первые четыре – немецкие номера, но пятый оказывается номером в стокгольмском регионе.
Еще несколько немецких номеров и опять тот же стокгольмский номер.
Она прокручивает дальше: регулярно встречается тот же номер. По датам ей видно, что он звонит кому-то в Стокгольме по нескольку раз в день.
Судя по звукам в ванной, Лассе закончил принимать душ, и она сует телефон обратно в пиджак.
Он что-то скрывает.
Она чувствует, как возвращается злость.
Из прихожей ей слышно, как он открывает кран в раковине, собираясь бриться. Обычно это занимает у него около пяти минут.
Она снова достает телефон, находит тот незнакомый номер и нажимает на вызов, косясь на дверь ванной комнаты.
Ей отвечает мягкий женский голос:
– Привет, дорогой! Ты же говорил, что будешь занят…
София холодеет.
– Алло… Ты здесь? – Голос звучит радостно.
Она нажимает “отбой”.
Садится за кухонный стол.
“За моей спиной? – думает она. – За моей спиной все рушится”.
Лассе выходит с полотенцем вокруг талии и, улыбнувшись ей, идет в спальню одеваться. Она знает, что, закончив туалет, он обязательно поставит кофе.
Открыв холодильник, она достает пакет с молоком и выливает содержимое в раковину. Потом запихивает пустую упаковку в мусорное ведро.
Он приходит на кухню.
– Если хочешь кофе, тебе придется пойти и купить молока. Оно закончилось.
– Как это закончилось? Ведь я вчера купил новый пакет.
– Откуда мне знать, я молоко не пью. В любом случае его нет.
Он со вздохом открывает холодильник, чтобы убедиться, что она
– Если я пойду за молоком, тебе придется пока поставить кофе.
Услышав, что дверь захлопнулась, она выходит в прихожую и видит, что он просто надел свитер. Пиджак остался висеть на месте.
Она достает телефон и видит два пропущенных звонка.
Вероятно, звонила незнакомая женщина, но посмотреть она не решается, поскольку тогда звонки исчезнут с дисплея.
Она доходит до папки с сообщениями и открывает принятые эс-эм-эс.
Прочтя около тридцати сообщений, которыми обменялись за несколько месяцев Лассе и неизвестная женщина, она чувствует, что силы покидают ее.
Квартал Крунуберг
Подземный туннель, именуемый “коридором вздохов”, соединяет здание Управления стокгольмской полиции со зданием суда и является для арестованных промежуточным этапом перед судебным разбирательством. Он имеет под землей множество ответвлений и, как говорят, не раз становился местом самоубийства.
Карл Лундстрём пытался повеситься в камере следственного изолятора и теперь лежал в коме.
Жанетт Чильберг знала: это означает, что расследование его преступлений, вероятно, никогда не удастся довести до конца.
В тот же вечер, когда произошла попытка самоубийства, о ней сообщили в телевизионных новостях, и несколько профессиональных болтунов уже посетовали на отсутствие должной безопасности в пенитенциарной системе. Досталось даже психологам, поскольку те дали ошибочное заключение, что Лундстрём не склонен к самоубийству.
Жанетт откинулась на спинку потертого офисного кресла и посмотрела в окно.
Во всяком случае, она сделала все, что могла.
Ей пришлось позвонить Ульрике Вендин и рассказать об изменении обстоятельств.
Девушка, похоже, не удивилась, когда Жанетт сообщила ей о случившемся и объяснила, что, пока Карл Лундстрём лежит в коме, речь о новом процессе, естественно, идти не может.
Олунд и Шварц получили задание узнать, не мог ли синий автомобиль “вольво” Карла Лундстрёма быть той машиной, которая задела дерево на острове Свартшёландет, но предварительный анализ положительного результата не дал.
Не соответствовал цвет лака. Разные оттенки синего.
Карл Лундстрём, думала она.
За окном припекало вечернее солнце.
Зазвонивший телефон принес сообщение о новом трупе.
Приблизительно в то же время, когда Карл Лундстрём в следственном изоляторе завязал вокруг шеи простыню, на чердаке в районе Сёдермальм обнаружили мертвого мальчика.
Монумент
Изначально Иво Андрич не должен был заниматься четвертым убитым мальчиком. Но получилось так, что судмедэксперту Рюдену, которому предстояло обследовать тело, потребовался ассистент, поскольку его обычный помощник находился в отпуске, и когда обратились к Иво, он согласился помочь.