Сладкая мука любви
Шрифт:
– Тэра! Остановись, или я буду стрелять!
Эхо катилось по каньону раскатами отдаленного грома. Такер понимал, что нечего и думать пересечь ущелье, но оттуда, где он находился, он мог попасть в Эмму. Он не мог так рисковать.
– Эмма, пригнись!
Но она даже не услышала. В каком-то невообразимом, отчаянном объятии, словно танцуя гротескный танец, девушки балансировали на краю пропасти. Как Эмма ни старалась вырваться, она просто не могла: силы Тэры как будто утроились. Такер понял, что долго Эмме не продержаться. Тогда он продвинулся немного в сторону – туда, где уступ исчезал. Едва держась на узкой каменной полочке, он осторожно прицелился, молясь о том, чтобы в самый последний момент Эмма не оказалась под выстрелом.
Но буквально за секунду до того, как курок был нажат, Эмме удалось отшвырнуть Тэру в кусты, опутанные колючим ежевичником. У той вырвался новый вопль, сменившийся диким смехом.
– Нет, ты умрешь, умрешь, умрешь! – закричала она, поднимаясь на ноги.
Такер выстрелил – и промахнулся, так как Тэра вдруг снова рванулась к Эмме. Та с трудом держалась на ногах. На сей раз все было бы кончено, если бы Тэра не споткнулась. Упав, она покатилась к краю обрыва, тщетно размахивая руками в попытке за что-нибудь уцепиться. Чисто инстинктивно Эмма бросилась на колени и протянула руку… Но было уже поздно.
Тэра исчезла в пропасти. Если она и кричала, Эмма не слышала: она была на грани обморока. Девушка кое-как отползла от края обрыва, чтобы не последовать за Тэрой, и наткнулась на тело Пратта, изрешеченное пулями. Уже не сознавая, что делает, она отодвинулась на пару шагов дальше и уселась, низко опустив голову. В глазах у нее было темно, в ушах глухо шумело.
Сколько она сидела так, Эмма не знала. Когда дурнота отступила, она почувствовала бесконечную слабость. Потом кто-то обнял ее и прижал к груди. У Эммы не было сил даже открыть глаза, но она узнала этот мужской запах – смешанный запах кожи, табака и конского пота.
– Все кончилось, солнышко мое. Теперь все будет хорошо.
Казалось, сами объятия Такера излучали силу. Эмма медленно подняла голову и слабо улыбнулась. Такер улыбнулся в ответ. Он был в точности такой, каким она помнила… нет, даже красивее, даже сильнее!
– Я с тобой, солнышко, – сказал он.
– Правда? – совсем тихо спросила Эмма. – Ты правда здесь, со мной? И не исчезнешь?
– Не исчезну, – заверил он. – Никогда.
Такеру еще не приходилось видеть Эмму в таком состоянии. Даже в тот день в церкви она не была так болезненно бледна. Губы ее потрескались и высохли, исцарапанные руки были до крови растерты путами. Такер схватился за полупустую флягу:
– Пей! Не спеши, воды хватит.
Ему пришлось придерживать флягу – так сильно у Эммы дрожали руки.
– Ты не слишком спешил на помощь, – заметила она, утолив жажду, и улыбнулась в знак того, что шутит.
Такер с облегчением засмеялся, но быстро оборвал смех.
– Да, черт возьми, – угрюмо согласился он, – поиски заняли чересчур много времени. Даже не пытайся снова ускользнуть от меня. Учти, я теперь буду всю жизнь болтаться рядом, так что лучше привыкай.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что люблю тебя, – ответил он просто и коснулся обожженного солнцем кончика носа легчайшим поцелуем. – Наверное, нам надо срочно что-то с этим делать – например, строить клетку. Начинай, а то я сам этим займусь.
– Такер, я должна сказать тебе что-то очень важное, – начала Эмма, высвобождаясь из объятий и заглядывая ему в лицо. – Очень важное, понимаешь? Настолько, что не терпит отлагательств. Надеюсь, тебе понравится.
В отдалении послышались лошадиное ржание и звук перекликающихся голосов. Такер тотчас вскочил и схватился за револьвер. Но верховые, вскоре появившиеся ниже на тропе, не представляли опасности. Это были шериф с помощником и другие из числа поисковой партии. Первым ехал Уин Маллой, Джед Гарретсон замыкал цепочку.
– Мы здесь! – крикнул Такер, для верности стреляя в воздух.
Все разом посмотрели вверх, послышались восклицания, и группа ускорила и без того торопливое движение.
– Где Эмма? – раздался прерывистый от волнения и тревоги голос Уина. – С тобой, надеюсь? С ней все в порядке?
– Можете быть спокойны! – крикнул Такер и повернулся к Эмме: – Еще немного, и они будут здесь.
– Как странно! – озадаченно произнесла девушка. – Отец на свободе… Каким образом?
– Росс был еще жив, когда я оказался в «Империи», он успел сказать, где ты, и назвать убийц Бо. Я сразу уведомил шерифа, что твой отец невиновен.
Такер осторожно убрал прядь волос с лица Эммы. У нее был такой доверчивый, такой беззащитный вид, что он изнемогал от желания поцеловать ее тысячу раз, не меньше. Но она казалась такой измученной, что страшно было даже прикоснуться.
– Ты все узнаешь, но позже, когда будешь лежать в мягкой постели, на чистых простынях и отдыхать. Пусть ваша грозная экономка пичкает тебя чаем, или супом, или чем там еще женщины пичкают того, кого хотят побаловать.
– Очень скоро ты все узнаешь насчет того, как балуют, потому что я буду баловать тебя, Такер. – Эмма помолчала, усмехнулась с оттенком лукавства и добавила: – И не только тебя.
– Да? Кого же еще? – спросил он, невольно затаив дыхание.
– Нашего ребенка. Потому что ты скоро будешь папочкой, Гарретсон! Так-то вот.
Совсем новое, глубокое и сладостное чувство пронзило Такера. Вне себя от радости он обхватил Эмму, прижал к себе, жадно и благодарно поцеловал в губы… и замер в ужасе.
– Ну что же ты, продолжай, – поощрила она. – Женщины не настолько хрупки, даже беременные, чтобы переломиться, как тростинка, в объятиях мужчины.
– Я знаю, солнышко, я знаю… но лучше все-таки не рисковать. Осторожность никогда не помешает.
Копыта лошадей поисковой группы зацокали за ближайшими скалами…
Глава 31
На другой день утром Такер верхом направился на ранчо Маллоев. Он был чисто выбрит и тщательно причесан, а в руке сжимал такой громадный букет полевых цветов, из которого спокойно вышло бы целых два. Причина для визита была настолько важной и серьезной, что он счел за лучшее надеть новую рубашку и застегнуть ее на все пуговицы, так что неразношенный ворот давил на шею, как удавка.