Сладкое обладание
Шрифт:
Я не знаю куда идти, поэтому останавливаюсь у стойки регистратуры. Молодая женщина, подняв брови, выжидающе смотрит на меня снизу вверх, ожидая, когда я заговорю. Говори. Говори, придурок!
— Дилан Кэрролл.
Она нажимает пальцами на клавиши, как это делает чертов ребенок — одна за другой. Сжимаю руки в кулаки, зажмуриваю глаза, потому что не могу смотреть, как она делает это со мной прямо сейчас. Двенадцать клавиш. Это все, что ей нужно нажать. Двенадцать. Ну
— Поднимитесь на лифте на второй этаж. Она в номере два пятнадцать.
Вижу очередь людей, ожидающих у ряда лифтов. Их слишком много. Я выбираю лестницу, переступая по две, три за раз и врываюсь на второй этаж.
Два пятнадцать. Два пятнадцать.
Толкаю дверь, входя в комнату, заполненную людьми в бирюзовых халатах. Джои и Джулс стоят по обе стороны большой больничной койки, каждый из них держит утонченную руку моей жены. Мои нежные руки. Мне кажется, я слышу, как доктор что-то говорит мне, но не могу понять что, когда подхожу, чтобы добраться до той, ради которой я здесь.
Дилан поднимает на меня свои большие карие глаза, которые расширяются каждый раз, когда она видит меня. Ее волосы прилипли к щекам, щеки ярко покраснели, а губы сжаты, когда она жмурится и издает звук, от которого я почти отталкиваю Джои через всю комнату, чтобы добраться до нее.
— Господи Иисусе, Риз!
Быстро осматриваю его, чтобы убедиться, что не пролил крови, и затем все мое внимание сосредоточено на ней.
Я могу сосредоточиться на этом.
— Мы будем ждать в приемной. Пойду, сообщу твоим родителям, что ты здесь, — говорит Джулс, отпуская руку Дилан. Слышу, как закрывается дверь и двигаются медсестры, но не поднимаю головы.
Касаюсь ее щеки, и она льнет к ней, когда ее схватка ослабевает. Когда Дилан откидывает голову на кровать, кладу ладонь на ее выпирающий живот.
— Я могу что-нибудь сделать? — спрашиваю любимую, чувствуя удары в ладонь, к которым пристрастился с тех пор, как впервые ощутил их. Прежде чем она успевает ответить, прижимаюсь губами к ее больничному халату, прямо над тем местом, где держу руку. — Не делай больно своей мамочке.
Дилан смеется, но недолго, а затем руками хватается за перила кровати.
— Бля-я-я-ядское дерьмо! — ее тело выгибается дугой, голову она запрокидывает назад, а живот начинает дергаться, вжимаясь в мою ладонь.
— Миссис Кэрролл, мне нужно вас осмотреть, — говорит доктор, надевая перчатку.
Я знаю, что это значит, и не могу смотреть на него. На него. Почему, черт возьми, Дилан настояла на мужчине-докторе — это выше моего понимания. Единственная причина, по которой я согласился на это, была в том, что он, по-видимому, лучший в штате. Но это не снимает пульсирующего напряжения, которое возникает в моем теле всякий раз, когда он осматривает ее.
Особенно сейчас.
Убираю со лба ее влажные волосы, когда она стонет от дискомфорта.
Я ненавижу это.
— Ты выглядишь такой красивой прямо сейчас.
Она резко распахивает глаза, и вся величина ее взгляда и то, что он делает со мной, очень глубоки. Я бы сделал все, что угодно, ради этого взгляда.
— Риз, заткнись.
Особенно когда он идет в паре с этим грязным ртом.
— Это правда, — подтверждаю я, целуя ее липкий лоб.
Дилан хмурится.
— Я большая, потная и правда, покалечу кого-нибудь, если мне не скажут, что через пять секунд могу тужиться, — она прищуривается, глядя на доктора, сидящего у нее между ног. — Ну?
Он тянется к отсекам по обе стороны кровати и достает оттуда две металлические ручки с коричневыми ремешками на концах.
— Вы уже готовы. Ребенок идет головой вниз и находится в нужном положении. Засунь ноги в эти штуки и двигайся вниз до самого конца.
Чувствую, как мое тело охватывает паника, когда Дилан сползает к краю кровати. Ноги в воздухе, широко расставленные. Тело распластано на кровати. Она хватает меня за рубашку и тянет вниз.
— Эй, посмотри на меня.
Я делаю это. Не могу не смотреть на нее. Если Дилан находится где-то в пределах моего поля зрения, она полностью завладевает моим вниманием. И вот уже шестьсот шестнадцать дней мои глаза напряженно следят за ней, потому что ничто другое для меня не имеет значения.
Слышу, как учащается ее дыхание, когда она прерывает наш контакт, чтобы посмотреть вниз на свое тело.
— А когда я буду тужиться?
— Как только почувствуешь очередную схватку. Тужься целых десять секунд, Дилан. Не останавливайся, пока не досчитаешь до десяти.
— Любимая, пожалуйста, я... — чувствую, как мои ноги дрожат. Силы из моего тела, кажется, испаряются, когда наклоняюсь над ней. Все, что я читал. Каждая брошюра, книга, интернет-сайт. Каждая инструкция от нашего тренера из курсов молодых родителей по схваткам и родам — все испаряется. Мой разум затуманивается, когда смотрю вниз на свою жену, которая смотрит на меня в поисках поддержки. Чтобы я делал свою работу. Чтобы помог в этом деле. — Блядь... что же мне делать?
Она хватает мою руку и сжимает ее, делая быстрые, короткие вдохи.
— Ты уже делаешь.
Все встает на свои места, и в этой комнате остаемся только она и я. Мы делаем это вместе.
Десять секунд. Ну же, любимая. Ты уже почти у цели. Толкай. Толкай. Хорошо. Ладно, сделай глубокий вдох. У тебя хорошо получается. Я люблю тебя. Так сильно люблю. Посмотри на себя. Посмотри, как здорово ты справляешься. А вот и еще одна. Не останавливайся, Дилан. Тужься. Шесть. Семь. Восемь. Сожми мою руку. Ты хочешь познакомиться с нашей дочерью. Ну же, ты уже это сделала.