Сладкое зло
Шрифт:
Нудные гудки, тишина… Хотела уже спрятать телефон в сумку, как вдруг, с десятого гудка, я всё же услышала хриплый, прокуренный бас.
Сначала было подумала, что ошиблась номером, и попала на явно прокуренного мужика, но потом услышала своё имя и выдохнула.
— Соняяяя, прости! — хныкала в трубку эта бессовестна алкоголичка, — Я нифига не помню! Что было-то? Божееее, капец как стыдно!
Думаю, не стоит ей рассказывать про испорченные труселя чемпиона.
— Я готова тебя убить! Но чуть позже… Сейчас я
— Ооо, это всё благодаря тому гиганту-чемпиону?
— Наверно, — закатила глаза и улыбнулась, рисуя в уме его изумительный образ.
— Я сегодня дома отлежусь, на пары не пойду. Башка раскалывается.
— Ага, ещё бы.
— Дашь потом конспекты?
— Ладно, дам.
— Ну поке. Спасибки, дорогая.
И гадина отрубилась.
ЭПИЛОГ
Я до сих пор не верила своим глазам! Я до сих пор не понять, что за чертовщина тут начала твориться!
Прямо среди белого дня… перестрелка.
Братья открыли огонь по ментовским машинам, те, в свою очередь, открыли ответный залп. А я закричала! И от этой жуткой стрельбы у меня будто бы лопнули барабанные перепонки.
Ещё я слышала, как рыдал Антон, когда затаскивал мёртвое тело брата обратно в машину.
— Оставь его! Остааавь! Он мёртв, Тоха! Мёртв!!! Уходим! Быстрей!
Я забилась под заднее сидение, закрыла уши ладонями и беззвучно рыдала, бормоча под нос молитвы, чтобы этот хаос закончился как можно скорей.
Друзья стали врагами.
Я для них… стала заложницей, которую они запихали в машину и собирались использовать в качестве огнеупорного щита, в качестве заветного билета в «счастливую жизнь»… которую строили на чужой крови.
— Газуй, Димыч! Газууууй!
Машина, звякнув колодками, со скоростью света тронулась с места.
Кажется, мы пытались уйти от погони. Я всё ещё боялась пошевелиться, боялась хоть мельком перевести взгляд с пола… потому что боялась столкнуться с этими чёрными, наполненными тьмой, глазами.
Но всё же я отчаянно заставляла себя дышать! Пробовала как-то отвлечься, избежать паники. Я боялась умереть. Настолько глупой, настолько ничтожной смертью… Либо получив пулю в лоб, либо разбившись о встречный грузовик. Потому что машина неслась на такой сумасшедшей скорости, что у меня все внутренние органы перемешались друг с другом местами.
Он сам взял инициативу в свои руки — схватил меня за шкирку и как полудохлого щенка забросил на твёрдое сидение автомобиля. А сам… сам сверху навалился, намертво обездвижив.
Резко стащил трикотажную маску со своего лица, и я… внутренне умерла.
До последнего момента я отчаянно молилась всем Богам мира, чтобы это был не мой парень.
Но...
Это был он.
Давид.
И он, прямо на моих глазах, совершил страшное преступление.
***
—
Он сам знал ответ.
Навалился на меня, с силой сдавил запястья, завёл над головой. И рычал прямо в лицо, горячими выдохами ошпаривая мои щёки. В его безумных глазах я видела лишь сплошной хаос. Сплошную мглу. Зрачки — чернее ночи, а прежний задорный блеск… там давно погас. И в этих опасных глазах я прочла свой приговор.
Страшные, но в тоже время невероятно красивые!
В бездне которых я безвозвратно тону и задыхаюсь.
Всё.
Это конец.
Что я наделала…
Я погубила нашу любовь.
Я превратила любимого мужчину в безумного, незнающего милости зверя.
В ответ, я лишь жалобно всхлипнула, прикусив губу так сильно, что она лопнула.
— Не хотела… Я не х-хотела… — хрипло, проглатывая буквы. Глаза буквально умирают в слезах! Их разъедает соленой влагой, будто ртутью.
Господи!
Как же мне больно!
Как же это невыносимо больно… разрываться между справедливостью и любовью. Между двумя огнями… В пламени которых ты всё равно, рано или поздно, сгоришь.
Давилась в истерике, панически мотала головой, но так и не смогла внятно произнести свои жалкие оправдания. Я впала в какой-то болезненный шок. И я не знаю, когда смогу из него выкарабкаться. И смогу ли когда-нибудь вообще.
Слишком много событий за один час. Слишком.
Давид душил меня своей ненавистью, сдавливал запястья до тех пор, пока я вообще перестала осознавать, что у меня есть руки.
А когда я всё-таки попыталась открыть рот… Кто-то из братьев громко закричал!
— СУКА!!! Держитеееесь!
Машину подбросило в воздухе. Да так жёстко, будто мы наехали на поваленный дуб.
— Пизд*ц нам…
И окружающий мир опрокинулся вверх дном.
Хлопок. Удар. Истошные вопли… Сердце грохочет навылет!
Машина на что-то налетела и, сделав несколько кувырков, перевернулась.
Реакция Давида была молниеносной. Он накрыл меня своим огромным телом, оберегая от ударов, вцепился руками в сидение и попытался удержаться в таком положении.
Я никогда так громко не кричала!
До такой степени, что окончательно сорвала голос.
Зажмурилась, носом уткнулась в грудь мужчины, когда в голове все кувыркалось вверх дном, как будто нас швырнули в стиральную машинку. Когда месиво закончилось, распахнула глаза. Первое, что увидела — его ошарашенное лицо, перепачканное слезами, кровью, усыпанное ссадинами, увенчанное болью.
По раненным щекам мужчины лились слезы, а я дрожащими руками потянулась к его лицу, пытаясь их стереть, но он отстранился. Не дал к себе прикоснуться. Отшатнулся, как будто я живьём горела и хотела сжечь и его дотла тоже, одним лишь мимолётным прикосновением.