Слава Богу! Они все снова мертвы!

Мендяев Пюрвя Николаевич

– Командир, я вижу, вы сейчас заняты просчетом возможных вариантов развития ситуации после нашего прибытия на остров. Не помешаю ли я вам своим присутствием, господин барон?

Унгерн холодно посмотрел на англичанина и ответил:

– Вы правы, я думаю. Имею, знаете ли, такую дурацкую привычку. Из-за неё у меня все проблемы и возникают в моей жизни. Иногда думаешь:

—

Как хорошо бы не думать! Вот огромное количество людей живут себе спокойно и вообще ни о чем не задумываются. Никогда. Возможно, им нечем это делать. Но они от этого не слишком страдают, можно сказать вообще ни чем по жизни не заморачиваются. Согласитесь со мною, что это так. А в процессе бесконечного мышления, в самом деле, есть нечто беспокойное, изнурительное в самой стихии мысли. Говорят: „навязчивые мысли“. Но разве не каждая мысль является в какой-то степени „навязчивой“? Мыслительный процесс в значительной мере самопроизволен. Хочешь затушить его, как свечу, — и не выходит. „Черные мысли, как мухи, жаля, жужжат и кружатся…“

Но, с другой стороны, разве в природе мысли нет внутреннего света, способного побороть тьму этих черных мух? Конечно, есть.

Но, должно быть, именно вот это-то противоборство света и тьмы в нашем мозговом аппарате и утомляет, изнашивает, изнуряет его. „Свет победил, но аппарат окончательно сдал“.

Как хорошо бы не думать! Разумеется, это вздор. Это равносильно иному: „как хорошо бы не жить“. Но и в этом есть своя мудрость. Видимо первыми эту истину осознали буддисты. В великой Сутре золотого света говорится о том, что наше тело подобно пустому дому. Чувства подобны разбойникам и ворам; хотя все они живут в одном доме, но не знают друг друга. Зрение гоняется за формами, слух преследует звуки, обоняние хватает запахи, чувство вкуса постоянно гоняется за вкусами, осязание гоняется за осязаемым, ум преследует явления. Каждое из этих шести чувств воспринимает свои объекты. Ум колеблется, как иллюзия, и шесть чувств наших преследуют свои объекты – будто некий человек мечется в пустом доме, живя вместе с разбойниками и ворами; ум, в зависимости от шести объектов, познает сферы деятельности чувств.

Так ум, в зависимости от шести объектов, познает сферы деятельности чувств: формы, звуки и запахи, вкусы, осязаемое, а также сферу явлений. Ум, вступая в каждое из шести чувств, колеблется, как порхающая птица; и на какое чувство он опирается, тому чувству доставляет свойственное ему знание.

– Да, как верно подмечено, господин барон – сказал Джонс.

– Сутра учит, что страдания сансары неохватны мыслью. Вращающиеся в колесе сансары, возникнув из не-возникшего, не возникают; их устанавливает лишь ошибающийся ум. Оставь представление о существовании своего я, переруби мечом мудрости сети помрачений. Смотри на сферу совокупностей как на пустую. Прикоснись к великим достоинствам Пробуждения – закрыв глаза, повторял слова древних учителей барон Унгерн.

Но тут ветер дул порывами. Берег стремительно приближался. И здесь барон сказал:

– На этом наш разговор прекращаем. Пора готовиться к прибытию на остров. Будем

предельно бдительными и готовыми в любой момент сразу же применить оружие для защиты наших жизней. Не будет у нас особого плана, будем действовать по ситуации.

На берегу густой толпой стояли встревоженные люди. Впереди этой плотной массы вооруженных казаков стоял атаман, рука его покоилась на кобуре и была готова в любой момент выхватить оружие. Он внимательно и насторожено смотрел на то, как корабль с вывешенным на борту белым флагом подплыл к берегу. Когда до пристани осталось совсем небольшое расстояние, на борт вышел капитан корабля и обратился к людям, стоявшим на берегу с небольшой речью:

– Здорово, братцы! Это я, Сергей Иванов, ваш хороший знакомый. Вы же меня хорошо знаете. Несколько дней назад я привозил вам продукты и медикаменты. Мы тогда с собой привезли к вам шесть человек, ваших родственников из Астрахани. Вы же должны были меня запомнить. Я знаю, что положение ваше сейчас вовсе не шуточное. И у меня к вам есть предложение. Я вам передам один пулемет, а за это вы отдадите двух человек, которые по нашим сведеньям сейчас находятся у вас. Это хорошее предложение! Дело верное! Соглашайтесь! Соглашайтесь скорее! Нам надо уже домой ехать. Некогда нам тут с вами попусту время проводить!

— Говоришь ты много, помолчи лучше, а то, как собака брешешь — махнул раздраженно рукой атаман и обратился к Унгерну:

— Вот ты мне лучше ответь сейчас. Я вижу ты тут главный. Я атаман этой вольной земли. А вот ты. Ты ведь явно разбираешься в военном деле… ты же боевой офицер? — Получив в ответ утвердительный кивок, атаман продолжил. — У меня есть к вам своё предложение. Помогаете отбить атаку на остров, забирайте своих друзей, или кем они там вам приходятся с собой. И другого предложения у меня не будет. Ясно? Только все вместе, всем экипажем вместе с пассажирами вы занимаете оборону на острове, и тогда у нас с вами будет всё хорошо. Нам сейчас каждый человек, способный в руках держать оружие, на вес золота. Так что вот так. Соглашайтесь. Других вариантов не будет.

В ответ на судне на какое-то время воцарилась полная тишина. Потом атаман вновь обратился к барону:

– Послушай, командир, у меня времени нет сейчас с вами тут, лясы точить. Вам сказанное мною понятно?

— Так точно, капитан Флинт! – не моргнув глазом ответил барон.

— Как ты меня там назвал? – немного напрягшись, сказал атаман.

– Капитан Флинт, был такой грозный морской разбойник в старинные времена. Грабил корабли на морях и был грозой для всех флотов мира – ответил барон.

– На вроде Стеньки Разина? - поинтересовался более спокойно атаман.