Слава Богу! Они все снова мертвы!

Мендяев Пюрвя Николаевич

***

По едва освободившейся от снега степной равнине бодро ехал автомобиль, в котором находились профессор Хаусхофер и молодой чекист, который называли все товарищ Николай. Автомобиль в этом путешествии сопровождали несколько вооруженных всадников, которые ехали сзади железного чуда техники, выстроившись цепочкой один за другим. С той поры, как, вся эта кавалькада покинули место последней своей остановки, прошло уже несколько часов. Пока все шло на удивление гладко. За всё время путешествия,

никаких сколь-нибудь серьезных проблем у этой группы, вооруженных людей не возникло. Им ни разу не пришлось столкнуться по пути ни с одной бандитской группировкой, коих множество развелось в это непростое время в данной местности. Ни белые, не красные воины так же не преграждали им путь в этом походе. Время от времени навстречу этой группе путешественников попадались мирные одинокие подводы, на которых крестьяне перевозили свои грузы. 

Как-то так получилось, что большую часть пути профессор и молодой чекист практически не общались друг с другом. Причиной этому послужило то, что Хаусхофер, во-первых, был смертельно обижен тем, от него был скрыт факт проведения операции в Храме Судьбы. А во-вторых он должен был, по его мнению, как можно быстрее узнать, для пользы общего дела, по возможности наиболее полные данные о том, как проходила данная операция, и несколько раз пытался получить разъяснения по данному поводу у своего молодого своего напарника по путешествию. Но молодой чекист хранил полное молчание по данному поводу. Так они и ехали почти весь путь. Обмениваясь лишь короткими репликами. И вот теперь, чтобы как-то сгладить ситуацию, молодой товарищ заинтересовано спросил Хаусхофера:

– Дорогой профессор. Как странно, что вы ученый и философ сейчас находитесь в самой гуще секретных операций, хотя ваше место в учебном зале, среди светил науки, где бы вы по праву должны были бы сейчас находиться. Не кажется вам эта ситуация странной и несправедливой? 

Профессор ответил:

– Увы, многие люди так и думают. А между тем война, любая война это в первую очередь война философов между собой. Война философов между собой – это самая сердцевина любой большой войны.

Философы ведут между собой самые ожесточённые войны, самые непримиримые и тотальные из всех известных мне войн. Просто их войны находятся в будущем или точнее суть их войны это битва за будущее, потому-то их разрушительные последствия для человечества и не видны (невооружённым разумом и знаниями глазом) в тот самый момент, когда идет непосредственное столкновение выдающихся философов между собой.

«Войны нельзя избежать. Её можно лишь отсрочить к выгоде противника» — сказал Макиавелли в 1502 году. И это действительно верно. Всегда великий философ, самим фактом своего существования, является провозвестником того, что скоро грянет великая война. Ибо он и есть эта великая война, избежать которую нельзя. Но философ не только дух войны, он еще её и материальное наполнение. В чем военный смысл философа? Любой, даже провинциальный философ поддерживает системную сложность армии и общества.

Что такое "системная сложность"? Она - суть, возможность материализации мысли, инструмент сей материализации. Соответственно, в современном мире побеждают и проигрывают почти что "силой мысли". Поэтому всегда хорошо играть с более умным игроком, ибо только так ты можешь научиться побеждать, и чем искуснее игра, чем более эта игра сложнее, тем искуснее в ней игроки. При столкновении между собой те игроки, чьи игры были системно более сложными, всегда побеждают тех, кто играет в более простые игры. Это закон жизни. Хочешь побеждать – поддерживай системную сложность своей армии и общества на высоком уровне. А решить эту проблему могут только лишь философы.

В этой Мировой Империалистической войне данная тенденция только усилится. Тот, кто сумел поддержать системную сложность своего военно-политического процесса, тот и оказался в итоге в выигрыше. В ответ на системное нападение часто никто ничего не может противопоставить, кроме того же самого пропагандистского напора и крика. Но пропагандистский блицкриг это всегда структура, паразитирующая на чувствах человека, на его привязанностях и общественных приоритетах. Пропагандистская машина часто необходима и незаменима, но и у неё есть естественные ограничители. Она не может поддерживать системную сложность. Она невольно стремится её понизить. А это соответственно мешает достижению реальных стратегических целей. 

Молодой чекист, кивнув головой в знак согласия, все же поинтересовался:

– Мне ваш рассказ, дорогой профессор напомнил одну старую историю. В начале 1871 года, после победоносного завершения Франко-прусской войны, один из представителей прусского руководства, железный канцлер Бисмарк, выступил с очень интересным заявлением. Он заявил, что своей победе страна обязана не кому-нибудь, а прусскому учителю, который оказался более подготовленным, чем учителя противника.

Профессор ответил:

– Это легенда. На самом деле в 1866 г. после победы при Садовой, одержанной прусской армией в ходе австро-прусской войны профессор географии из Лейпцига Оскар Пешель написал в редактируемой им газете «Заграница»:

«…Народное образование играет решающую роль в войне… когда пруссаки побили австрийцев, то это была победа прусского учителя над австрийским школьным учителем».

Отсюда и пошла знаменитая фраза, гулять по свету и стала почти везде признанной истиной. Хотя самый великий германский полководец Мольтке был не полностью согласен с такой постановкой вопроса - "Говорят, что школьный учитель выиграл наши сражения. Одно знание, однако, не доводит еще человека до той высоты, когда он готов пожертвовать жизнью ради идеи, во имя выполнения своего долга, чести и родины; эта цель достигается — его воспитанием». «Не ученый выиграл наши сражения, а воспитатель…».