Славенские вечера
Шрифт:
Не могу тебе советовать идти верно по следам моим, ибо ты юн еще и неопытен; но поверь Добрыне, все пройдет, и воспоминание о страсти сей в лета мужества покроет румянцем стыда ланиты твои. То, что дано нам для увеселения, не должно быть страстию; иначе мы противимся назначению богов и достойно наказуемся".
"Разумны слова твои, витязь; но ты иначе судить будешь, когда познаешь всю сокровенность души моей", - сказал Громобой.
"Хочу знать ее", - рек Добрыня, и Громобой начал:
"Я
Князь Слотан и с ним родитель мой с избраннейшими из воинов пали на поле брани, защищая стены отечественного града, который вскоре наполнился пламенем и врагами кровожадными. Устрашенные обитатели с воплем устремились в бегство, и с ними вместе увлечен был я в леса, Искорост [Столица древлян. (Примеч. Нарежного.)] окружающие.
Там, среди пастырей протекла первая юность моя. Наступило двадесятое лето жизни моей - и неизвестная тоска, стеснив грудь мою, давила сердце. Ясно чувствовал я, что не к мирной жизни пастырей судьбы богов меня назначили.
Дабы сколько-нибудь дать отраду мятущемуся духу моему, я, вооружась булавою, ходил в непроницаемые места лесные, сражался с волками и медведями - и утешался, оставаясь победителем; и так проведя пять лет, оставил я жилища пастырей, и покровенный кожею зверя, мною сраженного, вооруженный одною булавой, устремился я в путь - совершать судьбу свою.
Ее велением, блуждая чрез страны и области, я нашел себя в пределах князя Косожского. Я устремился к двору его, отличил себя на единоборствиях, - и назначен князем в его оруженосцы, доколе подвиги мои дадут мне право искать достоинства богатырского.
Двор наполнен был славными витязями и князьями стран отдаленнейших. Они стеклись ратовать за княжну Миловзору, единородную дщерь обладателя. Долго искали они руки ее и сердца, но, видя непреклонность и равнодушие княжны прекрасной, начали искать одной руки ее.
Князь предоставил выбор изволению свой дщери; и князья и витязи - одни удалялись в отчаянии, другие являлись с надеждой; но одинаковая участь ожидала их; и двор княжеский бывал или торжищем многолюдным, или пустынею дремучею.
Наконец, в великое празднество Лады, богини любви и веселия, я впервые узрел ее.
О витязь! И каменная грудь размягчилась бы, и стальное сердце забилось бы новою жизнию от взора ее!
Седьмая-на-десять весна жизни ее наступила. Подобно звезде утренней, взор ее был быстр и блистателен; подобно полной розе, цвели ее ланиты; и каждое ее движение, каждо колебание груди прелестной упоевало меня отравою.
Я вышел из храма отчаянным и впервые возроптал на богов, почто не витязь я, почто не сын обладателя великого.
Уклоняясь под тень вязов и тополов, устремлял я жадные взоры мои к девическому терему Миловзоры. Подобно истукану бесчувственному, провожал я дни от явления зари небесной до глубокой ночи; и так протекла весна на долинах Косожских.
Настали дни знойные, пылающее небо изливало утомление на всю природу, но грудь моя дышала огнями жесточайшими, и приметно иссушила корни жизни моей. Много раз видал я княжну прелестную, и каждый раз становилась жизнь моя мучительнее.
В один день, - о! когда забудешь его, душа моя?
– в один день, когда я в безмолвии лежал на берегу источника и помышлял о будущей судьбе моей, решительность наполнила меня крепостию.
Доколе, вскричал я, буду томиться в бездействии? и для того ли оставил я мирную жизнь пастырей, дабы здесь погрязнуть в уничижении и истаять в убивающей меня праздности? Я должен прежде совершить подвиги великие, должен прославить имя свое в битвах и тогда - помышлять о радостях мира сего!
Восстаю и зрю пред собою престарелого Витбара, чашника княжеского.
"Куда устремился, Громобой?" - сказал он мне с приветливостью.
"Искать подвигов, достойных мужа!
– отвечал я.
– Бездействие погубит меня".
"Мне нужно с тобой беседовать, - вещал он, - и сей ночью, когда звезда вечерняя взойдет над сими тополами, я надеюсь здесь найти тебя. С начала утра ты можешь располагать собою".
"Я исполню твое желание", - сказал я, и он удалился; но смутное предчувствие воспламеняло кровь мою. Я ждал его с трепетом.
Воссияла звезда на небе лазуревом; природа в сладкой дремоте покоилась; не колебались листья на древах зеленых; и фиалка, кроткая красота ночи, подняв прекрасные листки свои, разливала благоухание. Одна душа моя подобилась небу, раздираемому ветрами во время бури; мысли мои колебались подобно волнам моря Варяжского, когда буйные чада грозного Посвиста [Бог ветров у древних славен. (Примеч. Нарежного.)] свирепствуют на челе его.
И вот престарелый Витбар явился, и с ним - совокупный блеск тысячи солнц не поразит так слепорожденного, коему благие небеса мгновенно откроют взоры, - и купно с ним - Миловзора!
"Громобой", - сказала она и простерла ко мне руку свою!
Толико кроток, толико животворящ был глас Перуна, бога державного, по коему первобытная нестройность стихий пришла в порядок. Таково было движение десницы его, и погруженные на дно бездны светила дня и ночи возникли и засияли на тверди небесной.
"Что повелишь, прекрасная княжна Косожская?" - ответствовал я с трепетом.
"Чувствуешь ли величие в духе твоем и крепость в мышцах твоих?"
"Вели - и я устремлюсь противу целых полчищ!"