Славяне и их соседи в конце I тысячелетия до н.э. - первой половине I тысячелетия н. э.
Шрифт:
Начало нашей эры связано с тем древним периодом истории славян, когда они под собирательным именем «венеды» впервые упоминаются в трудах античных авторов. Но отрывочность письменных сведений допускает разные толкования о местах обитания венедов. Сложная историческая обстановка — миграции племен, войны, формирования разноэтничных союзов, влияние античной цивилизации нарушили плавное развитие культур, затруднили поиски генетических связей между ними и применение ретроспективного метода при выяснении этнической принадлежности населения. Такое состояние источников привело к появлению нескольких, иногда диаметрально противоположных теорий об истории славян в это время.
По мнению сторонников одного направления, славянская общность — очень позднее образование, сложившееся лишь в середине I тысячелетия н. э., подтверждением чего они считают появление наименования «славяне» лишь в VI в. н. э. При таком представлении оказывается, что славянская общность сложилась необыкновенно быстро, создала сразу же довольно прочную и своеобразную культуру и распространилась на огромную территорию, при этом археологическая культура славян кристаллизировалась из
Второе направление в исследованиях основано на том, что прямых истоков славянских раннесредневековых культур VI–VII вв. в предшествующее время найти не удается, следовательно, надо искать истоки славянских культур не типологическим методом ретроспекции, а структурно-типологическим, т. е. искать соответствие модели славянской культуры. В раннем средневековье для славян были характерны лепная посуда, жилища-полуземлянки, обряд трупосожжения почти без сопровождающих вещей. Подобную модель имели северные лесные культуры, в частности культура штрихованной керамики, в которой сторонники этого направления иногда и видят древних славян. Но, во-первых, такой же характер имели и другие северные культуры, например, днепро-двинская, которую в таком случае с тем же правом можно связывать со славянами и соответственно отодвигать славянскую территорию еще дальше к северу; во-вторых балтская принадлежность культур лесной зоны в Верхнем Поднепровье имеет вполне определенные археологические и лингвистические обоснования; в-третьих, именно «модель» культуры меняется довольно быстро в зависимости от конкретных условий, в основном от развития социальных и экономических отношений. Так, модель пражской культуры отличается от структуры культур роменской и Луки-Райковецкой и тем более не похожа по уровню развития на культуру Киевской Руси, но это ни в коем случае не свидетельствует о неславянской принадлежности всех этих археологических общностей. Таким образом, одного сходства моделей культур недостаточно для вывода об этнической преемственности между ними.
Сторонники третьего направления в изучении истории древних славян исходят из того, что славянская этническая общность складывалась постепенно на протяжении длительного времени. Если в V–VI вв. славяне не только имели общий язык и вполне самобытную культуру, распространенную по огромной территории, но были уже при этом разделены на несколько групп со своими этнографическими особенностями, то во всяком случае к рубежу нашей эры их предки должны были представлять собой группу родственных племен, обладающую вполне определенными самобытными чертами. Искать праславян в этот период, основываясь на возможной интерпретации письменных источников и исходя из исторической обстановки, можно на пространстве между Одером, Вислой и Днепром. Именно эта территория была окружена землями, заселенными инородными племенами — балтами с севера, сарматами с востока и юга, дакийскими и германскими племенами с юго-запада и запада, археологические культуры которых поддаются этнической интерпретации. На этом же пространстве расположены зарубинецкая, пшеворская и черняховская культуры, которые традиционно связываются со славянами. Археологические доказательства этнической принадлежности этих культур до сих пор не разработаны, и их славянская атрибуция вызывает протесты у ряда исследователей. Все эти культуры складывались, как уже отмечалось, из нескольких культурных и соответственно этнических компонентов, и неясно, какой из этих компонентов преобладал. Среди керамики, вещевых находок, домостроительства, погребального обряда черняховской и пшеворской культур так велико многообразие, что это дает основание считать эти культуры полиэтничными. Для того чтобы это положение было доказано, необходимо выделить в массиве этих культур разноэтничные комплексы, а не только различные элементы. Если этого сделать не удается и процесс слияния разных компонентов в этих культурах зашел настолько далеко, что образовались комплексы, не поддающиеся дифференциации по признаку их происхождения, то, вероятно, так же далеко продвинулся и процесс этнической интеграции, т. е. уже сложилось или шло образование новых этносов внутри каждой из рассматриваемых культурных общностей.
На территории черняховской культуры не удается выделить локальные группы, лишь в южных степных областях выявляются определенные сарматские черты. На остальной территории исследователи отмечают лишь отдельные зарубинецкие признаки, а также элементы, свойственные германским и фракийским культурам. Никто не пытался выделить целые инородные комплексы и этим обосновать присутствие разных этнических групп в составе культуры. Лишь в Верхнем Поднестровье известны поселения, существенно отличающиеся от основной массы черняховских и имеющие общие черты с пшеворскими. По некоторым элементам они сопоставимы с раннесредневековыми славянскими древностями. Отсутствие ярко выраженных локальных особенностей (кроме Северного Причерноморья и Верхнего Поднестровья), унификация культуры на широкой территории указывают на внутренние экономические и культурные связи между жителями удаленных районов, что в конце концов могло привести к сложению единого этноса.
Зарубинецкая культура, хотя и делящаяся на локальные варианты, в целом представляется довольно единой, и лишь на раннем ее этапе видны различные компоненты, из которых эта культура складывалась. В дальнейшем некоторые традиции зарубинецкой культуры прослеживаются в поздне- или постзарубинецких памятниках и в киевской культуре. Развитие последней привело к распространению колочинских памятников, этническое лицо которых пока не выяснено: не определено, насколько эти памятники отличаются от верхнеднепровских балтских древностей типа Тушем ли и какова связь этих памятников с более поздними славянскими. Связи киевской культуры с пеньковской основываются главным образом на сопоставлении лишь отдельных элементов, а не на сравнении всех особенностей культур. Большим препятствием для доказательства зарубинецкой линии развития является недостаточная изученность позднезарубинецких и киевских памятников: не выяснены границы их распространения, не заполнены территориальные лакуны между известными сейчас группами поселений, не решен вопрос о локальных вариантах, почти неизвестны могильники.
Несколько определеннее можно судить об этническом составе носителей пшеворской культуры, хотя и этот вопрос дискуссионен и многие его конкретные разработки еще не опубликованы. Среди разнородных материалов пшеворской культуры можно выделить однотипные комплексы, сопоставимые с традициями различных культур: на раннем этапе выделяются комплексы погребений и жилищ с характерными чертами культуры кельтов, затем появляются комплексы, связывающиеся с германскими культурами, и на всем протяжении пшеворской культуры существуют комплексы, сохраняющие традиции местной более ранней подклешевой культуры. Традиции подклешевой культуры прослеживаются и в раннем средневековье в культуре славян (формы лепной неорнаментированной посуды, отсутствие специфических украшений, почти безынвентарные трупосожжения). Изменения в рамках этих традиций вполне могут быть объяснены эволюционным развитием. Этнические группы, выделяющиеся среди населения пшеворской культуры, жили по всей территории чересполосно и, конечно, оказывали влияние друг на друга, что затрудняет их четкое разграничение. Особенно интенсивно шло слияние и взаимодействие славян и кельтов. Последние с их высокоразвитым ремесленным производством оказывали существенное влияние на местное население, но со временем, по-видимому, растворились в местной среде. Сближение славян и германцев происходило в гораздо меньшей степени, что было, вероятно, связано с нестабильностью германского заселения — германские племена были очень подвижны и, вероятно, проходили через пшеворскую территорию отдельными волнами. Иноэтничное окружение могло способствовать консервации форм праславянской культуры и вырабатывало постепенно у славян этническое самосознание. Особенно четко славянские культурные традиции выявляются на поселениях, в том числе на территории Западной Волыни и Подолии.
В настоящее время можно считать, что культуры конца I тысячелетия до н. э. и первой половины I тысячелетия н. э. складывались из многих разноэтничных компонентов. Наиболее перспективным направлением при изучении этнического состава носителей этих культур может быть вычленение внутри них однотипных комплексов, сохраняющих традиции отдельных этнических групп. Лишь после этого возможно сопоставление выделенных компонентов с другими культурами, синхронными, предшествующими и последующими, т. е. применение ретроспективного метода исследований.
Этнические процессы происходят непрерывно, и все представленные в томе археологические культуры, оставленные славянским или неславянским населением, имели большее или меньшее отношение к сложению славянских раннесредневековых общностей, внеся при этом свой определенный вклад в создание физического типа славян, в развитие их материальной, духовной и производственной деятельности.
Археологами проделана большая работа по накоплению материалов, их историко-культурному и хронологическому определению, выяснению взаимоотношений разных групп памятников и их этнической интерпретации. Остается еще много спорных и нерешенных вопросов, особенно в изучении этнической истории. Дальнейшее накопление фактов, что происходит ежегодно и является спецификой археологической науки, и совершенствование методов исследования источников позволят устранить многие пробелы в ранней истории славян и их соседей, отбросить одни из высказанных гипотез и подтвердить другие.
Иллюстрации
Таблица I. Хронология полесского варианта зарубинецкой культуры. Составитель К.В. Каспарова.
1-24 — фибулы; 2-51 — сосуды; 1, 2, 17, 23, 32, 35, 41, 46, 48, 50 — Воронино; 3-11, 13–16, 19–21, 24, 26, 29–31, 36–38, 47, 51 — Велемичи II; 12, 18, 22, 25, 27, 28, 33, 34, 40, 45, 49 — Велемичи I; 39 — Рубель; 42–44 — Отвержичи.