Славянский кокаин
Шрифт:
Денис и Лада проводили ее до палаты мужа.
— Взрыв! — то и дело всхлипывала она. — Боже мой! Кому это было нужно!
Денис открыл перед ней дверь и добавил:
— Если нужна будет какая-нибудь помощь, я жду здесь, в коридоре.
Она кивнула, всхлипнула и вошла внутрь.
Через некоторое время к Денису и к Ладе подошла медсестра и сделала глазами знак куда-то в неопределенную сторону. В конце коридора стояла женщина в меховом полупальто и длинной юбке. Она облокотилась на окно.
— Ты что, и любовницу оповестила? —
— А почему бы и нет. Она тоже человек и тоже волнуется.
Лада направилась к ней, а Денис тихонько пробормотал:
— Вот такой вот он, Мишин, химический гений и неприметный мужчина, помимо жены еще и любовницу имеет.
Лада подошла к женщине. На вид той было лет тридцать пять, и она была откровенно хороша: ровные белые зубы, широкий чувственный рот, и даже легкие морщины вокруг глаз совсем не портили ее.
Она молча подала Ладе руку.
— Здравствуйте, — ответила Лада и тоже протянула руку.
Женщина неловко заулыбалась, видно было, что она сильно нервничает и в любой момент готова расплакаться.
— Как он? — спросила она.
— Вы не разговаривали с врачом? — поинтересовалась Лада.
— Нет, там была… Колина жена.
Лада понимающе кивнула и рассказала, что случилось с Мишиным.
Через некоторое время из палаты вышла плачущая супруга. Денис поспешил к ней.
— Он меня не узнает! Все бесполезно, — причитала та.
— Давайте я вас провожу.
Они медленно шли по коридору, Денис поддерживал ее под локоть.
— Может быть, дети? Может быть, он узнает детей? — спросил Денис.
— Да? — Ее взгляд просветлел, но тут же она увидела ее… свою соперницу.
Сразу же лицо ее сделалось непроницаемым, и она нарочито громко произнесла:
— Нет. Никаких шансов. Он не узнает никого! Доктор сказал, что все бесполезно.
— Но попытка — не пытка, стоит попробовать. — Денис уводил супругу Мишина от отвернувшейся к окну женщины.
— Вы что, друг друга знаете? — не удержалась Лада.
— Я ее да, а она меня… Вот уж не знаю, возможно…
— Мне просто показалось, что все сказанное ею имело целью задеть вас. Поразительно, до чего эгоистичны порой бывают люди. Даже в минуту такого несчастья не упускают шанса поиздеваться над соперником! Дикость какая-то… — удивилась Лада.
— Упоение садомазохизмом, — согласилась та. — Вы не против, если я загляну к нему?
— Да, конечно, пойдемте. Простите, я хотела у вас спросить… Вы не знаете, была ли в жизни Николая какая-то ситуация, которая его бы потрясла очень-очень сильно? И на долгие годы?
— Зачем вам? — насторожилась женщина.
— Понимаете, это может его спасти. Из этого состояния его может вывести сильное потрясение.
— Да, ситуация такая была. Он рассказывал мне однажды… Из-за него погиб один человек. И он живет с чувством вины до сих пор. Он не любил об этом разговаривать, поэтому я не знаю никаких подробностей. Но это было сильнейшее потрясение его жизни.
— Большое спасибо за информацию. Мы вам очень признательны.
Близилась мартовская дискотека. Мишин размышлял, отпустят его родители или нет.
— А ты им ничего не говори, — посоветовал Доморацкий.
— Ну конечно! Чтоб меня опять дома заперли, уже навсегда?
— Скажи, что у меня ночевать будешь в этот день, что у меня, ну например, день рождения. Тебе же предки говорят, что твое право на выбор своих друзей неоспоримо? — предложил Груздь. — Так воспользуйся.
— Неоспоримо-то оно неоспоримо. Только навряд ли меня и на день рождения отпустят, так же как и на дискотеку. Я же вроде обещал себя хорошо вести, а приход на дискач для наших педагогов, сами знаете, уже плохой поступок. Хорошие мальчики на дискотеки не ходят, а сидят дома и долбаные умные книжки читают. Так что, чувствую я, никакого дня рождения не получится…
— Ну это уж вообще… Не отпустить сына на день рождения лучшего друга?!
— Да не в этом дело, Витька! Какой смысл что-то выдумывать! Если на день рождения отпустят, то тогда и на дискотеку отпустят. Да ладно, правду им скажу.
Но судьба как будто благоволила Мишину. Или, наоборот… издевалась.
В тот день его родители уехали к отцовскому другу, на проводы в армию его сына. Все складывалось как нельзя лучше. Перед дискотекой друзья собрались у Мишина дома. Доморацкий принес бутылочку бражки.
— Нет уж, я пить не буду, — отказался Мишин. — А то меня вообще не впустят.
— Да уж. Все знают, какими это чревато последствиями, — хохотнул Груздь. — Пьяный Мишин — ходячая бомба. В самом прямом смысле этого слова!
И Доморацкий и Груздь выпили вдвоем. Пришли на дискотеку не к самому началу, а в разгар веселья («К самому началу только лохи приходят», — доходчиво объяснил Доморацкий). Актовый зал мигал в темноте цветными огонечками, на сцене крутился самодельный стеклянный шар, как в самых заправских клубах Москвы, — вообще-то это был глобус, обклеенный маленькими зеркальными осколками. Народ отрывался по полной программе. Кое-где уже целовались парочки. Кое-где назревали разборки. Груздь и Доморацкий сразу же пустились в пляс под лихое диско.
А Мишин увидел ее… Люда была одета в светлую блузку и новомодные джинсики «в облипочку». Она зазывающе вертела бедрами, а руки и ноги выписывали модные танцевальные движения. Рядом как козлик подпрыгивал Сева и выкрикивал что-то задорное охрипшим голосом.
Потом начался «медляк» — тихая плавная музыка. И Мишин совсем загрустил, глядя на то, как она прижимается к Парфенову, а его рука сползает с ее спины.
— Что скис? — подбежал к Коле Груздь, потом проследил за Колиным взглядом и строго покачал головой: — Не, приятель. Не мечтай. Забудь! И самому легче станет.