Славянское реалити-шоу
Шрифт:
От сараев, находящихся рядом с бревенчатым домом, который занимали супруги Нестеренко, раздавался шум и гвалт, характерный для серьёзного скандала, сопровождаемого жаркой и пошлой дракой.
– Егорушка, родненький, помоги ради Бога! – выбежала ему навстречу растрёпанная рыжая Наталья, – Они же там поубивают друг друга!
– Кто кого?
– Пётр – Василия. Или, наоборот, Васька – Петьку. Ты только помоги их разнять, ради Бога…
Егор подбежал к сараям: в одном обитали молодые дикие утки и гуси с подрезанными крыльями, в другом располагался свинарник, где вместе с упитанными поросятами проживала взрослая дойная коза.
Дело, судя
– Отставить! – что было мочи рявкнул Егор хорошо поставленным командным голосом. – Встать, сволочи! Принять положение смирно! Уроды, так вас всех …
За его спиной тяжело и взволнованно дышала Наташка.
Хорошо ещё, что оба драчуна в своей прошлой жизни служили в русской армии, поэтому беспрекословное подчинение – чётко отдаваемым приказам – у них было чётко и навсегда зафиксировано на подкорке головного мозга. Вскочили как миленькие, вытянулись в струнку, непонимающе и преданно таращась на Егора.
У Васьки Быстрова весь правый бок свиты [2] был в крови, не иначе, вилами зацепило вскользь. Петькино же широкоскулое лицо было украшено многочисленными свежими фингалами и одной, но очень качественно рассеченной бровью.
2
– Свита – длиннополый славянский сюртук.
Егор ударил двумя руками одновременно, целясь каждому из стоящих перед ним под дых. Попал, конечно же. Учили в своё время. Хорошо так – учили…
Мужички синхронно повалились на землю, хрипя и пытаясь вдохнуть хотя бы чуть-чуть вожделенного воздуха.
Наташка Нестеренко за его спиной удивлённо охнула:
– Что же ты творишь, Егор Петрович? Я же тебя просила их только разнять, а не бить…
– Молчать! – он даже не оглянулся. – Период человеколюбивой демократии завершён. Сразу и окончательно. Раз и навсегда. После этого, – жёстко мотнул головой в сторону «грибов». – Давай, боевая подруга, рассказывай, что тут у вас произошло!
Егор развернулся на сто восемьдесят градусов и в упор посмотрел девушке в глаза. Конкретно так посмотрел, как учили – в своё время…
– Ой! – непроизвольно отшатнулась в сторону Наталья, испуганно поправляя на плечах полушерстяной, щедро расшитый цветным бисером славянский платок. – Я всё поняла. Не смотри так больше на меня, очень страшно…. Когда первый «грибок» поднялись из-за дальнего леса, то все животные, которые были на свежем воздухе, тут же умерли. Уток с пяток, поросёнок, которого выпустили на променад…. А остальные утки, гуси, коза Маруся и свинка Ванда, которые оставались в сараях, выжили. Им – хоть бы хны…. Васька тут же заявил, мол, всех животных нужно немедленно зарезать, пока они сами не померли. Схватил свой бронзовый топор, и давай гусям головы рубить – одну за другой. Мой Петенька, ты же сам знаешь, душа нежная и ранимая, бросился ему мешать, даже за вилы схватился. Пришлось…. Вот. Всё остальное ты и сам видел. Спасибо огромное, что их остановил…
– Не за что мне пока «спасибо» говорить, – недобро скривился Егор. – Вот выберемся все живыми из этого страшного капкана, тогда и скажешь.… Пока ты на этом объекте назначаешься за старшую. Действуй на своё усмотрение, исходя только из здравого смысла. Если что, на меня ссылайся: мол, обещал ноги выдрать из задницы – с корнем. Обещал, значит, обязательно и безжалостно выдеру…. Ладно, я пошёл. Надо же как-то разбираться со всем этим, – брезгливо махнул рукой в сторону «грибов», которые постепенно начали бледнеть, истончаться и мелко подрагивать…
Срезая угол к своему дому, он пересёк «центральную площадь». Деревянные резные скамейки в три ряда – на фоне яркого цветного плаката под широким козырьком с крупной надписью: – «Реалити-шоу «Живём – как в старину!!!». На плакате были изображены молодые, улыбающиеся друг другу мужчина и женщина в якобы традиционных славянских одеждах.
«Соберёмся ли здесь ещё когда-нибудь?» – грустно подумал Егор, на бегу косясь на кинокамеру с тёмным мёртвым глазом. – «Надо же, а ещё три часа назад она зелёным подмигивала, весело так, задорно…».
Широко распахнулась входная дверь, на высокое крыльцо выбежала его жена Александра (Саня, Шура, Сашенция, Санька, Сашенька…). Черноволосая, стройная, очень и очень красивая: в тёмно-синей понёве [3] с клетками из белых и цветных нитей – длиной по икры, в серой холщовой рубахе до колен, туго перепоясанной в тонкой талии красным матерчатым пояском. Поверх рубахи была наброшена меховая безрукавка, густые волосы перетянуты широкой, красной же лентой, на стройных ногах красовались вышитые бисером черевья [4] – с отворотами чуть выше точёных щиколоток.
3
– Понёва – славянская женская одежда, похожая на современную юбку.
4
– Черевья – славянская обувь, похожая на современные деревенские боты.
Санька отчаянно бросилась Егору на грудь.
– Что же это такое творится, милый? Все стёкла с южной стороны выбило напрочь. У Поповых-Браунов умер говорящий скворец. Все телевизионные камеры потухли, больше не работают. Что происходит? Ой, посмотри, пошёл настоящий снег …
Егор посмотрел вверх: прямо у него над головой висела иссиня-чёрная плотная туча, из которой на землю падали неправдоподобно-крупные, разлапистые снежинки. Он поймал несколько снежинок на свою ладонь, осторожно растёр между пальцами, поднёс к лицу, понюхал, лизнул.
– Очень похоже на пепел, – негромко произнёс Егор.
Жена посмотрела на него строго, с ярко-выраженным неудовольствие:
– Егора, ты же клятвенно обещал, что в этот раз всё будет без обмана! Мол, нынче ФСБ – натуральные Божьи ангелы с белыми трепетными крылышками. Мол, не обманут, всё красиво и правильно будет…. Кто – обещал? Кто, я спрашиваю? Там доченька совсем одна осталась – с бабушками и дедушками. Бедная, несчастная Иришка, они же её там завоспитывают до неприличия…. Как же ты мог? Ты железобетонно обещал…. Ладно, что тут теперь. Беги скорей к своему лесному тайнику. Беги! У тебя же там спрятан мобильный телефон. Ещё что-то…. Срочно выходи на связь с Питером. Пусть объясняют, недоноски гнилые, что это за дела такие творятся….