Славянское реалити-шоу
Шрифт:
«Смотри-ка ты», – умилился внутренний голос. – «Галка-то наша прямо на глазах превращается в человека! Не сачкует, трудится в поте лица. Прав был незабвенный дедушка Дарвин: труд на благо коллектива, он любого индивидуума облагораживает нешуточно …».
Пугач сидели на берёзовом брёвнышке в нескольких метрах от Галины, спиной к Егору, и о чём-то негромко говорил, скупо жестикулируя при этом руками. Не доходя до атамана метра три с половиной, Егор остановился и громко кашлянул.
Спина Пугача невольно дёрнулась и чуть заметно напряглась, он очень медленно встал на ноги, неуверенно развернулся.
– Привет, Емельян! – Егор коротко кивнул головой. – Каким ветром тебя занесло к нам? Новости принёс свежие? Или так, по личным делам?
– И тебе, начальник, не хворать! – криво улыбнулся атаман. – И новости есть. И по личным, сугубо приватным делам. Куда же без них?
Галина неопределённо хмыкнула, демонстративно глядя в сторону и не прекращая помешивать щепкой в чугунке, потом сообщила:
– Командир, обед будет готов через пятнадцать минут. Звать наших?
– Вот через пятнадцать минут и подашь условный сигнал, – благодушно ответил Егор и очень внимательно посмотрел на Емельяна. – Нам ведь с тобой, атаман, хватит пятнадцати минут для толковища? Вот и хорошо…. Потом и пообедаем вместе. Не побрезгуешь ведь? Тогда давай отойдём в сторонку, чтобы не мешать нашей поварихе…
Они расположились на крохотной круглой полянке, в пятидесяти метрах от грибоварни, расселись друг напротив друга: Егор на большом замшелом валуне, Пугач непринужденно оседлал толстый сосновый пенёк.
Выглядел атаман сегодня совсем по-другому, не так, как в прошлый раз. Вместо неряшливого овчинного полушубка наличествовал чистенький, почти новый чёрный ватник, толстую шею плотно облегал воротник рубашки защитного цвета, застёгнутой на все пуговицы. На ногах гостя красовались форменные офицерские брюки, заправленные в щёгольские сапоги яловой кожи. Емельян был аккуратно причёсан, и, самое удивительное, выбрит до синевы. Вполне даже приличный вид: этакий председатель успешного сельскохозяйственного кооператива, из отставников.
– А чего так дёрнулся-то, чудило? Подумал, что я тебе пулю влеплю под сердце? – приветливо поинтересовался Егор.
Пугач понимающе ухмыльнулся:
– Да, не без этого. Времена нынче смутные да опасные…. А я, как не крути, сосед вовсе ненадёжный, образно выражаясь, опасный пассажир…. Такого стрельнуть – чисто на всякий пожарный случай, предупреждая возможные непонятки и неприятности – самое милое и разумное дело.
– Чего явился тогда, если всё понимаешь?
– Чутьё, начальник! Обострённое звериное чутьё…. Да ещё внутренний голос подсказывает, мол, не в этот раз. Мол, пока относительное затишье и полная неопределённость – в плане ближайшего будущего – ты не пойдёшь на крайние меры. Типа – без особой на то нужды…
– Внутренний голос, говоришь? – насмешливо прищурился Егор. – Он что, тебя ни разу не обманывал?
– Случалось, случалось, – понимающе кивнул головой Емельян. – Но не так, чтобы и очень часто. А свежие новости у меня такие. Я разведчиков отправлял на юг: две группы по два человека. Так первая группа нашла сбитый военный вертолёт с двумя мёртвыми лётчиками, – ладонью многозначительно похлопал по щёгольским яловым сапогам. – Свежие совсем трупы, двухсуточные. А сам вертолёт густо изрешечён из крупнокалиберных пулемётов, сито получилось натуральное. Такое впечатление, что стреляли откуда-то сверху. Как будто вертолёт приземлился, а тут его с неба и накрыли по полной программе…. Что думаешь, Петрович, по этому поводу?
Егор недовольно поморщился:
– Что тут думать? Обычные ведомственные разборки. Одна авторитетная спецслужба объявила в нашем районе строгий санитарный карантин, а другая – не менее авторитетная – решила этот карантин нарушить, послала несанкционированную разведку. Вот и закономерный результат: подбитый вертолёт, мёртвые пилоты…. Ещё что интересного?
– Вторая группа видела трёх цыган: старика и двух маленьких мальчишек.
– Цыган?
– Ну да, – невозмутимо подтвердил Пугач, – самых натуральных. Но скрылись, мерзавцы смуглолицые! Больно уж шустры и изворотливы…. А у тебя, начальник, что хорошего?
Егор коротко рассказал собеседнику о красных койотах и о Савелии.
– Ничего себе! – искренне удивился Емельян. – А мы всё думали и гадали: куда это запропал наш убогий? Вот оно как! – неожиданно нахмурился: – Понимаешь, тут такое дело…. Савелий-то нормальным был мужиком, ветеринаром работал на воле. Что-то у него там не заладилось с учётом наркосодержащих препаратов, вот и схлопотал заслуженные три года, половину срока уже отсидел. А где-то за месяц до этих взрывов он сильно застудил почки. Вот врачи и положили Савелия в нашу зоновскую больничку. Вышел он оттуда – сам не свой: глаза шалые, руки и плечи все в следах от многочисленных уколов. Накачали его там чем-то – умники в белых халатах. А потом, уже когда рвануло, крыша у него и съехала окончательно…. Теперь, говоришь, Савелий заделался вожаком в волчьей стае? Не нравится мне всё это…. Ох, как не нравится!
– Галину зовёшь с собой уйти? – спросил Егор.
– Зову, конечно же. Как такую не звать? Да только она мнётся пока, форс держит…. Оно и правильно: обязательно должен мужик кругами походить, повздыхать, подарками, опять же, завалить под самую макушку…
– Чего подарил-то в этот раз?
– Да мои разведчики в подбитом вертолёте нашли два стандартных сухих пайка, – засмущался Пугач. – А в каждом пайке имелось по большой шоколадке…. Вот и подарил Галчонку.
– Обе шоколадки подарил?
– Обе…
Звонко ударил гонг (железным прутом – по бронзовой сковороде), созывая весь славянский коллектив на обед.
– Пошли, что ли, перекусим…. Ромео ты наш вологодский! – Егор первым поднялся на ноги.
Буханку хлеба они разрезали по-честному – на девять ломтей. А наваристый грибной суп, сдобренный чечевицей, разлили в восемь глиняных мисок. В восемь потому, что Пётр Нестеренко обещался вернуться с Бобровой реки только ближе к вечеру.
– Настоящий хлеб, духовитый! – объявила Юлька Федонина, медленно поднеся ломоть лепёшки к носу, осторожно откусила маленький кусочек, медленно и задумчиво пожевала. – Вкусно-то как! Это мы, ребята, считай, целых пять месяцев не пробовали обычного хлеба…. Всё, теперь каждый день будем печь! Готова лично стать ответственной за это наиважнейшее дело!
– Зерна-то оставили на посевную? – невзначай поинтересовался Пугач, с аппетитом наворачивая грибной суп. – Чего молчите? Обижаетесь на меня, что выгнал вас из деревни и отнял половину продовольствия и шмоток? Оно и правильно, обижайтесь…, – сам обиженно замолчал.
Некоторое время тишину нарушал только стук деревянных ложек о днища глиняной посуды, да лёгкое причавкивание и хлюпанье: поглощение – с недюжинным аппетитом – пищи с помощью деревянных ложек имеет свои специфические особенности.