След "черной вдовы"
Шрифт:
Из данного факта был сделан немедленный вывод, что оглашению сие происшествие никоим образом не подлежит. Ни гости, ни тем более пресса ничего не должны знать о том, что случилось сегодня утром на Петергофском шоссе. О том же самом должны быть строго предупреждены и невольные (или вольные — в чем предстоит еще хорошенько разобраться!) свидетели кровавой драмы. Соответственно и всем службам было доведено указание о проведении закрытого расследования.
Естественно, что никакого президентского эскорта в момент взрыва на шоссе и близко не было, да и быть не могло, поскольку маршрут держался в строгом секрете. А рвануло что?
А чтоб даже случайно не вызвать у вездесущих журналистов ненужных вопросов относительно столпотворения на Петергофском шоссе в те часы, когда ехали президенты, к месту происшествия подогнали тяжелую дорожно-строительную технику. Возле воронки установили ремонтные щиты, оставив лишь узкий проезд для постороннего транспорта, все заметные спецмашины убрали подальше, чтоб не отсвечивали, а сотрудников правоохранительных органов обрядили в оранжевые куртки и каски дорожных рабочих. И поставили двоих офицеров из дорожно-патрульной службы, но не в праздничной, а в повседневной форме, махать полосатыми жезлами и орать на проезжающих: «Давай, давай!»
В середине дня, как было запланировано протоколом, началась личная встреча президентов. А когда она закончилась, оба они вышли в зал к ожидавшим их российским и зарубежным корреспондентам газет, журналов, радио и телевидения и в лучших дружеских традициях, сияя улыбками, ответили на многочисленные вопросы представителей средств массовой информации. И ни в одном из заданных вопросов не прозвучало ничего такого, что могло бы вызвать негативную реакцию или даже легкий намек на недовольство у президента Панина. Умеем же работать… И молчать тоже умеем, когда надо…
Глава первая
В ЛУЧШИХ ТРАДИЦИЯХ
1
Как же они надоели всем, эти рокеры, байкеры, рей- серы — черт их разберет! Взяли за моду гонять по улицам, понимаешь, на своих навороченных тарахтелках, не обращая никакого внимания — белый день на дворе или глубокая ночь. И милиция неизвестно куда смотрит. Нет, то есть куда она смотрит, понятно, да пользы от этого смотрения!..
Район-то ведь тихий и тенистый, во дворах много зелени, площадки всякие детские, отдыхает душа, несмотря на непосредственную близость уж куда как шумного стадиона «Лужники», со всеми его спортивными сооружениями, и никогда не затихающего Комсомольского проспекта. Вот там бы и гоняли себе! Так нет же, словно нарочно норовят людям мешать спокойно жить именно тут, ну ни малейшей совести!
Вот и эти трое в черной коже, утыканной сверкающими на солнце бляшками и острыми шипами, явились не запылились. Поставили мотоциклы свои в кружок, загородив детишкам проход на площадку, забрала на шлемах откинули вверх и гуркают себе чего-то — горбоносые, чернявые, одно слово — грачи залетные. И ведь не свои, не местные, черт их сюда принес, что ли? Впрочем, в это воскресное утро детишек, поди, только собирали на прогулки, но все равно, дело же не в самом факте, а, как говорится, в принципе!
Так рассуждали между собой двое стариков-пенсионеров, с явным неодобрением разглядывая издалека — на всякий случай — посторонних в своем привычном дворе, заросшем сильно пахнущей и давно одичавшей персидской, как говорят, сиренью. Ворчали, слова резкие высказывали в адрес чужаков, но подходить, а уж тем более вслух выражать недовольство опасались. Не ровен час, пошлют тебя подальше, а еще к словам, не дай бог, чего повесомее добавят — от этих-то всякого ожидать можно. Потому лучше мнение свое все же соседу высказать, тот хоть согласится, поддержит, поддакнет…
А мотоциклисты — эти залетные птицы — не обращали внимания на сердито обсуждавших их поведение каких-то там стариков. У парней в кожаной мотоциклетной форме все было расписано даже и не по часам, а по минутам, оттого и эмоции тратить на постороннее и несуразное они не собирались. Они ждали команды. Точнее, сообщения, которое должно было последовать уже с минуты на минуту.
Как в любом хорошо отлаженном механизме, где каждая деталь выполняет исключительно свою, конкретно ей предназначенную функцию, так и в той миссии, ради которой прибыли сюда, в Хамовники, во двор старого кирпичного дома эти «грачики», каждый из них четко знал свою роль.
Запищал мобильник в руках одного из них. Парень поднес трубку к уху, выслушал краткое сообщение, кивнул остальным и заученным движением опустил на лицо затемненное забрало шлема. То же самое сделали и его товарищи. Еще секунда — и взревели двигатели мотоциклов. Двое немедленно вырулили в проход между домами на улицу Доватора и отправились к недалекому Усачевскому рынку, а третий спокойно порулил в противоположную сторону.
Во дворе стало тихо. Пенсионеры переглянулись понимающе и усмехнулись.
— Снялись, заметил? — покачал укоризненно головой один из них. — Хышчники, одно слово, можешь мне поверить… Навидался я ихнего брата…
— Видать, добыча наклюнулась, — подтвердил второй. И удрученно замолчал.
А черные мотоциклисты тем временем прибыли на обозначенные им заранее исходные позиции. Приглушенные теперь двигатели их мощных коней глухо и зловеще урчали…
Тот, третий мотоциклист, который отправился в противоположную своим товарищам сторону, уже занял удобную наблюдательную позицию, отгороженный от подъезда большого шестиэтажного дома, ставшего предметом его внимания, зеленой стеной колючей акации. Правее он видел громоздкий темно-красный японский джип «мицубиси-паджеро» с притемненными стеклами. За рулем сидел водитель — его наголо бритая г олова была видна через приспущенное боковое стекло.
«У русских мафиози теперь мода такая, — подумал мотоциклист. — Идиоты…» Сам он был пышноволос и кудряв, но под обтекающим его голову шлемом этого видно не было.
Наконец громко хлопнула дверь подъезда, и под его козырьком появились трое. Первым вышел точно такой же, как сидящий в джипе водитель, крупный, широкоплечий и абсолютно лысый молодой человек — охранник. За ним спустилась по ступенькам роскошная — другого слова просто не подобрать — блондинка с собранными на затылке в тугой узел волосами. Длинноногая, как редкой породы лань, стройная, изящная, и ее прямо-таки пленительную стать нарочито подчеркивали потрясающая мини-юбчонка и полупрозрачный топик, прикрывающий лишь аккуратный ее бюст, но откровенно выставляющий напоказ все остальное, включая пупок, на котором что-то призывно поблескивало.