След грифона
Шрифт:
– У меня не было выбора. Мне нужно увидеть генерала Пула. Или возьмите хотя бы записку.
Человек, работающий в контрразведке, даже простым шофером, – все равно контрразведчик. Водитель Петр Сидоров не был исключением. Он мог ожидать чего угодно. В том числе и провокации. Вот и немцы рядом находятся. С другой стороны, он был невольным свидетелем многочисленных встреч генерала с самыми различными людьми. В том числе и с секретными агентами. Кого только среди них не было: простые уголовники, министры финского правительства! Что, если и этот унтер из числа агентов? Нужно было принимать решение.
– Быстро
– Спасибо, – поблагодарил Трифонов, влезая в салон.
– Что за записка? Давай сюда.
– Вот. – Трифонов протянул водителю сложенный вдвое листок бумаги.
Три слова на немецком языке. И еще слово ниже. «Это, наверное, фамилия или имя», – решил водитель Петр.
– Я и по-нашему-то по складам читаю, а ты мне суешь неизвестно на каком языке.
– Это немецкий. Всего три слова: «Срочно нужна встреча».
– А вот считать я умею, – пристально глядя в глаза Трифонову, сказал Петр. – Здесь четыре слова.
– Четвертое – подпись.
– Мирк, – сам перевел водитель то ли финскую, то ли немецкую фамилию. – Значит, слушай сюда, – четко, точно подражая своему непосредственному и единственному начальнику генералу Пулу, стал говорить Петр. – Где находится ратуша, ты, конечно, знаешь?
– Знаю.
– Там есть кафе. Оно не одно там. Так вот. Я о том говорю, что напротив ратуши.
– Знаю, – кивнул Трифонов.
– Вот. Садишься у окна и ждешь там. Машину ты запомнил. Я проеду мимо. Медленно проеду. Как только проеду, ты выходишь из кафе и тоже медленно идешь направо. Пересечешь улицу. Пойдешь дальше. Опять по правую руку будет проулок. Зайди в него и жди. Как скоро я подъеду – не знаю. Как только подъеду, ты быстро садишься сзади и пригибаешься. Все понял?
– Понял. А если вы не приедете?
– А это не мне решать. Как генерал прикажет, так и будет. А теперь чеши отсюда. Если что, то ты предлагал мне подработать. Свозить тебя на какой-то хутор. Я и не слушал какой. Я тебе отказал. Все. В той стороне крайняя машина – принадлежит немецкому посольству. Пойдешь в другую сторону.
– Понял, – еще раз повторил Трифонов. – Спасибо вам.
– Пока не за что. Двигай, служивый.
В приемной своего кабинета Пул застал старшего советника немецкого посольства Франца Фогеля. Фогель, точно знал Пул, представляет здесь, в Хельсинки, немецкое гестапо и пребывает в звании штандартенфюрера СС. Обычно улыбчивый, с маской доброжелательности на лице, Фогель был не на шутку чем-то озабочен. Даже встревожен. Против обыкновения он предварительно не позвонил и не условился о встрече. Не присел он и на диван для посетителей – стоял у окна, рядом со столом адъютанта.
– Хайль Гитлер! – приветствовал Фогель генерала, в очередной раз поставив Пула в идиотское положение.
«Да здравствует Гитлер!» – никак не хотелось произносить русскому по происхождению генералу. Но приходилось отвечать, при этом мысленно произнося другое, чисто русское выражение.
– Хайль, – приветствовал генерал гостя, успев, как всегда, подумать: «Хрен с ним, с Гитлером, – хайль!» Адъютант, понимая, что сейчас не до доклада, встал и молча, понимающе смотрел на генерала.
– Прошу, – пригласил Пул Фогеля в свой кабинет.
Кабинеты большинства финских генералов были примечательны тем, что во многом копировали кабинет Верховного главнокомандующего Маннергейма. В кабинете Маннергейма в отличие от его современников-политиков все стены до потолка занимали шкафы, полные книг, по самым различным отраслям человеческих знаний. Была там и лестница-стремянка, чтобы можно было дотянуться до верхних книжных полок. При этом на людях барон утверждал, что не прочел в жизни ни одной книги. Кокетство аристократа, да и только! В кремлевском кабинете Сталина было только полное собрание сочинений Ленина. Это, по мнению хозяина, должно было свидетельствовать о его приверженности ленинским принципам руководства. В многочисленных кабинетах Гитлера не было никаких книг, кроме его собственной книги «Майн кампф». Кабинет Пула представлял собой уменьшенную копию кабинета главнокомандующего. Книг также было очень много. Но вот портрет барона в кабинете этого генерала был примечателен. Он являлся копией портрета работы Ильи Репина, на котором барон был изображен в парадной форме лейб-гвардии его императорского величества Кавалергардского полка русской армии. Барон был в мундире, в высокой кавалергардской каске, украшенной серебряным двуглавым орлом. Подлинник этого портрета находился в это время в московской квартире возлюбленной барона, бывшей балерины Большого театра Екатерины Гельцер. Письмо ее, адресованное барону, днем раньше было привезено в Хельсинки Суровцевым. Но ни Пул, ни сам барон об этом еще не знали.
– Господин генерал, причина моего визита к вам – событие чрезвычайное. Вы должны поднять по тревоге вверенные вам службы и оказать всемерную помощь представителям великой Германии, – высокопарно начал Фогель.
Пул достаточно буднично отреагировал на столь серьезное и тревожное начало разговора:
– Что произошло?
– Позавчера из Кеми в Хельсинки с фельдъегерской почтой выехал обер-лейтенант Лисман с водителем. В назначенный срок машина в Хельсинки не прибыла. Мы сразу же обратились в полицию и жандармерию. Выяснили, что машина благополучно миновала все посты комендатур. Но в посольство фельдъегерь не явился. Два часа назад машина была обнаружена вашей полицией. Ни Лисмана, ни его водителя в ней не оказалось.
– Почему вы сразу не обратились ко мне?
– Но вы-то должны понимать, что в пропаже фельдъегерской корреспонденции так просто не признаются.
«Врут сны. Если собака во сне – это друг, а друг – это Фогель, то избавь Боже от таких друзей», – подумал Пул. Неясное предчувствие сверхнеординарных событий, казалось, не обмануло генерала. Это была не просто неприятность. Это был серьезный инцидент в отношениях двух союзных государств. Пусть этот союз был вынужденным для Финляндии, но союзнических обязательств никто не отменял.
– Нам что теперь, передвигаться по территории союзного государства в сопровождении охраны? – точно читая его мысли, пошел на обострение разговора Фогель.
– Подождите, Франц, – попытался миролюбиво урезонить Фогеля генерал. – А не мог ваш офицер заночевать у какой-нибудь очаровательной финки? Загулять, в конце-то концов?
– Это финский или русский лейтенанты могут, как вы выразились, «загулять», – как отрезал Фогель. – Офицеры вермахта во время службы не загуливают! И вы это прекрасно знаете.