След Гунна

Говард Роберт Ирвин

Но вот наконец забрезжило пятно яркого багрово-зеленого света. Веревочная лестница покачивалась от движения воздуха, идущего от потока воды.

Вулфер убрал руку с пояса Кормака и повернулся назад, занеся над головой секиру. Уловив движение друга, кельт повернулся вслед за ним. Это была давняя привычка, приобретенная за долгие годы во многих кровавых битвах.

Поднимая лапами фонтаны брызг, огромная сороконожка надвигалась прямо на них.

Со страшным криком Кормак ударил чудовище щитом в морду. Тварь, как и в прошлый раз, подняла голову и переднюю часть туловища. Видимо,

ее крохотный мозг был способен только таким образом реагировать на прямое нападение, сколько бы подобное ни повторялось. Вулфер изо всей силы опустил вперед секиру и мощным ударом перерубил одну из огромных лап с правой стороны туловища.

Сороконожка наклонилась над кельтом, не обращая никакого внимания на острие меча, упиравшееся в пластину панциря между туловищем и головой. Меч не принес твари никакого вреда — ее защищал хитиновый покров.

Лапа с клешней толкнула Кормака в грудь, и он упал спиной в воду, едва успев прикрыться щитом. Но вот одно из ядовитых жал пробило щит и скользнуло по запястью кельта. Он закричал, продолжая барахтаться в холодной воде и пытаясь подняться.

Вулфер ударил тварь секирой, отступил на шаг и ударил еще раз. Каждый раз испытанное боевое оружие отсекало одну из лап чудовища. Ют занес секиру над головой для четвертого удара, но в этот миг тварь резко попятилась назад.

Левой рукой Вулфер помог Кормаку встать на ноги. В правой он сжимал секиру, не сводя глаз с отступившей сороконожки. Омерзительная тварь свернулась кольцом вокруг груды камней. В багрово-зеленом свете ее длинное туловище казалось коричневым.

— С тобой все в порядке? — спросил Вулфер. Двигаясь спиной к спине, друзья начали подниматься по скату туда, где висела веревочная лестница. Сороконожка в любой момент могла опять накинуться на них.

— Да, — ответил Кормак, потирая левую руку. Ядовитое жало только скользнуло по его запястью, не поранив, но в том месте, где оно коснулось кожи, кельт чувствовал слабое жжение.

Наконец они достигли цели, однако Кормак был уверен, что как только один из них начнет подниматься по лестнице, чудовище нападет на второго.

— Поднимайся первым, — сказал он Вулферу тоном, не допускавшим возражений. — Я пойду следом за тобой.

— Так я тебя и послушался! — ответил ют. — Ты первым спускался, тебе первому и подниматься. Давай пошевеливайся.

Вода продолжала прибывать и уже плескалась в начале ската. Тварь снова развернулась и направилась к людям. Пираты отскочили в разные стороны; каждый встал так, чтобы не мешать другому своим оружием.

Вулфер занес над головой секиру. Кормак выставил вперед правую ногу, приготовившись налечь на меч всем весом своего тела. Он вовсе не надеялся, что мечом удастся пробить мощный панцирь чудовища, и догадывался, что даже смертельно раненная сороконожка проживет еще столько, что успеет сожрать их обоих. Однако его правилом было драться до конца, каков бы он ни представлялся…

Вдруг вниз по лестнице соскользнула хрупкая фигурка и метнулась между Вулфером и Кормаком навстречу гнусному чудовищу. Это была Лоугра, державшая в правой руке жезл власти. Ее слабо освещало голубое сияние лучей, слетавших с жезла.

Сороконожка остановилась и замерла на месте. Девушка на глазах старилась, так быстро, как в воде тает соль.

Кормак шагнул к ней, но Вулфер схватил его за руку.

— Пусти! — рванулся кельт.

Вулфер потянул его к лестнице.

— Идем! Ей теперь уже не поможешь.

Вулфер был прав. Лоугра уже не была той юной девушкой, которая только что спрыгнула с лестницы. Магические силы на глазах друзей превратили ее в дряхлую старуху. Чудовище, оставаясь на месте, отчаянно перебирало лапами. Даже огромной силы магического жезла было недостаточно, чтобы заставить тварь замереть.

Кормак вложил меч в ножны и взялся за лестницу. Перекладины были расположены на расстоянии полутора футов одна от другой, и Кормак перешагивал сразу через две. Они трещали под его ногами, но не ломались. Дыша тяжело, как загнанный конь, Вулфер поднимался следом за другом.

Когда пираты выбрались на поверхность, никого из атлантов не было рядом со входом в подземелье. Вода в водном кольце стремительно убывала — уходила вниз, в подземелье.

— Теперь, пожалуй, мы сможем перейти этот ров по дну, — сказал кельт. — Едва ли они ждут нас. Я говорю про Креона и Антею.

Кормак не мог себе представить, что будет с Атлантидой, когда вся вода уйдет под землю. Он понимал только, что у них с Вулфером есть еще немного времени, и этого времени вполне хватит, чтобы расправиться с коварными греками.

Из отверстия, ведущего в подземелье, поднялась отвратительная голова сороконожки. Огромные челюсти, не останавливаясь ни на миг, перемалывали останки последней королевы атлантов.

Меч Кормака рассек сустав одной из лап чудовища. Вулфер поднял секиру и опустил ее на покрытую панцирем голову, словно молот.

На землей поднялась часть туловища твари. Кормаку удалось перерубить еще одну лапу с клешней. Секира Вулфера пробила панцирь, поднялась и опустилась опять.

Сороконожка скользнула назад и скрылась в отверстии.

— А теперь пойдем и разделаемся с греками, — сказал Вулфер, вытирая лоб. — Пусть бы их оказалось и больше двух.

Не теряя понапрасну времени, Кормак и Вулфер направились по дну рва к главному острову. Дно было покрыто толстым слоем ила, так что друзья шли по колено в скользкой вязкой массе. Кельт отчаянно ругался и высоко поднимал меч.

Неподалеку в иле билась огромная рыба, длиною ярдов в пять. При таких размерах она могла бы запросто проглотить человека. Ее чешуя блестела в ярком свете искусственного солнца. Без воды ей оставалось жить совсем недолго. Любителей падали ждал недурной пир.

Переход по илистому дну оказался изнурительным и занял гораздо больше времени, чем рассчитывал Кормак.

Оставалось только надеяться, что Креон и Антея не ждут их возвращения и не успеют подготовиться.

А впрочем, кельту было уже все равно. Он чувствовал в себе такую ярость, что мог бы сразиться с кем угодно голыми руками и без доспехов.

— Проклятый жезл там, где ему самое место. Теперь он не сможет убивать людей так, как убивал до сих пор, — неожиданно с горечью произнес он. — Она не должна была этого делать!