След лисицы
Шрифт:
Листян замялась. Как выразить свои чувства, она не знала. Привыкла, что нужно скрывать от всех то самое, личное.
— Зря. Наран мог бы стать прекрасным мужем, — рядом с подругами присела Илгыз, держащая у груди младенца. — Своих женщин он всегда на руках носил.
— Своих женщин? — повторила Листян. Она, конечно, понимала, что он не воздерживался все эти годы, но все равно ее как-то царапнули эти слова. — И много у него было женщин?
— Не то, чтобы много, но одна лучше другой, — усмехнулась Илгыз. — Он как-то умудрялся подбирать их, как брошенных щенков, и спасать. Выкупил из рабства угурского одну моревскую
Листян фыркнула недоверчиво. Ишь, сказочка какая!
— Дарханайка еще была, говорят, Наран ее любил крепко. Но она в Кох не поехала, а он в Дарханае не остался. Не сложилось у них.
— Только двое? — Было в голосе Листян какое-то напряжение, Дженна внимательно на нее посмотрела. А Илгыз ничего и не заметила, радостно продолжая свой рассказ.
— Вдов он утешал многих. Ну и еще рабынь выкупал. Играл в спасителя: лечил, утешал и возвращал домой.
— В спасителя, значит? — процедила сквозь зубы степнячка. — Ишь какой… добренький.
Все правильно. И с Листян он тоже выбрал такую роль, выходит. Спас, утешил, приласкал. И счел свою миссию выполненной?
— Илгыз, твой муж, кажется, вернулся, — негромко сказала Дженна.
Женщина вскочила, сунув уснувшего младенца Листян.
— Я узнаю, что там происходит, — быстро пробормотала она и умчалась за новой порцией сплетен.
— Так что у тебя с Нараном?
— Я не знаю. Я… кажется, его люблю.
— Кажется? Или любишь? Это важно, Лис.
— Люблю.
— И с ним хочешь быть?
— Да. Женой хочу. Детей еще хочу, много. Но…
— Вы с ним столько времени вместе ехали, неужели ничего не случилось? Прикосновения, разговоры… поцелуи? Нет?
— Да. Мы были… вместе. Мы с ним…
— И как? Как это было, Лис? Ну что мне, пытать тебя, что ли?
— Это была магия, Джен. Я точно теперь знаю, что он — тот самый мужчина. Мой. Вот только ему, видимо, я больше не нужна. Меня ведь не нужно больше спасать.
— Дура. Подойди и спроси, нужна ты или нет.
— Ты не понимаешь, я ему согласие дала. Сказала, что женой его буду, в шатер его пойду. Снова — спрашивать? Не забыл ли ты, Наран? А когда свадьба, Наран? Не будет этого, Джен. Я слишком гордая. Теперь буду от него шага ждать.
— О, это надолго. Хотя… Кохтские мужчины, они такие странные. Или женщины — слишком сильные. Не спешат они связать судьбы, долго выбирают. А мужчины и рады, им так проще жить, да? Вот поэтому Баяр и придумал Бусгун-Шейнэ. Ночь невест. Между прочим, это все ради Илгыз было.
— Ох, но ведь она замужем?
— А каких трудов нам это стоило? Красивая, гордая, да еще и вдова. Она всех считала недостойными себя, нос воротила. Но видно же было, что хочется ей и счастья, и замуж, и свой шатер. И тогда Баяр сказал, что будет один день, точнее — одна ночь в году, когда любой мужчина сможет войти мужем в шатер к той, кто ему мил. Если победит остальных соперников. И в Бусгун-Шейнэ лучшие, сильные добиваются этого права.
— А женщины что же?
— А они готовятся. Каждая, кто согласна, дает свою чашу, а мужчины добывают ее в бою, в смысле, чашу. И приносят той самой. И если она чашу принимает — будет свадьба. Прямо в эту же ночь.
Листян нахмурилась, привычно баюкая спящего младенца, а потом улыбнулась весело:
— Ловко придумано. И свадьбы не откладываются, и мужчины на подвиги готовы всегда, ведь они же — охотники. Целая битва, а не просто уговорить женщину. И женщины счастливы, что за них сражались. А самое прекрасное — это праздник один на всех. И веселее, и расходов намного меньше, и потом рабочие руки свободны, да?
Дженна прикрыла глаза и пробормотала очень тихо:
— Слово в слово как Баяр говоришь. Родная кровь все же. Я ему про любовь и про романтику, про народ, единый духом, а он — экономия припасов, выбраковка скотины перед летними выпасами и еще, что женихам выкуп платить не нужно.
— Да, про выкуп я и забыла. Точно! И еще даже самый нищий воин может пойти против воли родителей и попытаться завоевать ту, кто ему нравится.
— Вот-вот. За чашу Илгыз сражались двенадцать воинов. Уж как она горда была. А за твою чашу, Лис… сотня выйдет, не меньше!
— Куда мне сотня, мне один нужен.
— А ты думаешь, Наран стерпит такое? Что его женщину может другой забрать? Костьми ляжет, а не отдаст, я думаю.
— Я… мало его знаю. Если ты так уверена…
— Уверена, — твердо сказала Дженна. — Выбери чашу себе из сундука брата. Ты будешь невестой.
Листян кивнула.
Если он выйдет сражаться за нее — значит, нужна. Значит, хочет ее в жены. А если не выйдет… тут не о чем и думать. Никто больше не заставит ее выйти за нелюбимого. Она твердо знает, чего хочет.
Наран же даже не подозревал о сомнениях, что терзали его женщину. Ему казалось само собой разумеющимся, что они заключили договор. Листян хочет быть его женой, а он хочет навсегда заполучить ее в свой шатер. Стороны достигли соглашения, переговоры больше не нужны. Он поговорил об этом с Баяром, который, разумеется, был совершенно не против. Сказал отцу, что собирается жениться. Показал свой шатер сыну, с некоторой даже тревогой уточнив, достаточно ли роскошно для его матери, или нужно купить еще шелковых тканей и драгоценной посуды. Ингвар, тут же почувствовав себя взрослым и очень нужным, важно ответил, что мать его — женщина хоть и привыкшая к богатству и комфорту, преспокойно жила в деревенском доме, ела из деревянных мисок и ходила в поле в простом сарафане. Не чуралась она и работы по дому, умела и готовить, и полы помыть сама, и рубашки для сына часто расшивала собственными руками. Словом, отец, не тревожься. Капризничать твоя жена точно не будет.
Как будто дело было в этом!
Наран вообще-то впервые собирался стать мужем и хотел, чтобы все было идеально. Не простую женщину брал — сестру хана. Некогда княгиню. А еще — возлюбленную и мать своего сына. Такой хочется под ноги ковры постелить и любить ее на постели, достойной ее красоты.
Невольно попытался найти Листян глазами, хотя точно знал, что она спала с Дженной и ее детьми в шатре. К нему не пришла, а он ждал. Было немного обидно, но она права, конечно. Если обещал привести женой, так нужно слово держать. Потерпит немного, не мальчишка уже. Не слишком долго, впрочем. Мало ли, что этой непостоянной женщине в голову взбредет! А вдруг те слова, что она сказала, снова были ложью? Вдруг она просто играла с ним, как и раньше?