След огненной жизни
Шрифт:
ДЕД И ВНУК
Прошло десять лет. Спако души не чаяла в своем приемном сыне. Да никто и не знал, что сын этот приемный. И сам Кир, конечно, не знал. Он любил Спако и Мйтридата, слушался их и уважал как родителей.
Как только мальчик подрос, пастух стал брать его с собой в долины пасти царские стада.
— Куруш [3] , — будил его Митридат, как только заря заглядывала в окна, — вставай. Помоги согнать быков.
Кир проворно вскакивал, накидывал на плечи войлочный пастушеский плащ — в горах по утрам холодно, — прихватывал сумку с едой, приготовленную Спако, и выходил вслед за отцом в серебряное от густой росы утро. Ловкий, крепкий и смелый, Кир был хорошим помощником Митридату. Пастух учил его ловить диких лошадей, ездить верхом, стрелять из лука и бросать дротик, защищая стада от зверей. Во всей пастушьей деревне не было мальчишки, который мог бы во всех этих доблестях сравниться с Киром.
3
Так звучит по-персидски имя Кира. Киром его назвали эллины.
И кто знает, как сложилась бы жизнь Кира в дальнейшем, если бы не один случай.
Однажды Кир играл на улице со своими сверстниками. Ребята вздумали играть в цари. Будто кто-нибудь из них — царь, а остальные — его слуги.
Кого же выбрать в цари?
— Куруша! Митридатова Куруша!
Кир спокойно принял «царскую власть». И, словно он всю жизнь провел при дворе, Кир тотчас же начал править.
Прежде всего он разделил ребят на группы:
— Вы будете моими оруженосцами. А вы будете строить мне дворец,
Самого лучшего своего друга он назначил «оком царя» — главным соглядатаем. Другому мальчику, которому доверял, Кир приказал доставлять ему все известия.
— Вы будете лучниками. Вы — всадниками. Вы — копьеносцами.
Так у Кира появились и придворные, и войско.
Случайно среди детей пастухов оказался сын одного знатного мидянина Артембара. Видно, он прибежал сюда поиграть с ребятами. Когда Кир приказал этому вельможному мальчику что-то сделать, тот отвернулся.
— Вот еще! Я, сын Артембара, буду слушаться какого-то пастуха.
Вот тут и сказался впервые властный, крутой характер Кира. Он велел своим «оруженосцам» схватить его. «Оруженосцы» охотно схватили Артембарова сына, и Кир жестоко отхлестал его своим пастушьим бичом. Ведь всем было известно, что цари за непослушание наказывают своих подданных.
Лишь только «оруженосцы» отпустили ослушника, он тут же побежал жаловаться отцу. Он бежал не останавливаясь до самого города и ревел во весь голос от боли и от злости.
Прибежав к отцу, мальчик со слезами все ему рассказал.
Артембар разгневался. Он взял сына за руку и тут же пошел с ним к Астиагу.
— Царь, нас оскорбил твой раб, сын пастуха! Смотри!
И он обнажил перед царем спину мальчика, полосатую от бича.
Астиаг нахмурился. В узких черных глазах его зажглись злые огни.
— Немедленно привести сюда пастуха Митридата и его сына!
Митридат явился во дворец, дрожа от страха. Но Кир спокойно встал перед царем, не опуская глаз.
— Как ты, сын пастуха, осмелился так оскорбить дитя вельможи?! — закричал царь.
— Я поступил в этом деле совершенно правильно, — ответил Кир с достоинством. — Мы играли в цари. Мальчики выбрали царем меня. И все они выполняли мои приказания, потому что я царь. А он ослушался, не выполнил моего царского приказа, за что и получил должное наказание. Если за это я заслуживаю какой-нибудь кары, изволь, я здесь!
Астиаг слушал его и бледнел. Кровь отливала от сердца. Непостижимо, но в этом мальчике он узнавал себя!
Астиаг попробовал отогнать наваждение.
«Не может этого быть. Этот мальчишка — сын пастуха. Или боги издеваются надо мной!»
Не может быть… Но не его ли, Астиага, осанка у этого маленького пастуха? Не его ли огненный взгляд? А как свободно он говорит, как независимо держится!
»…изволь, я здесь!»
Кир замолчал. Астиаг молчал тоже, не в силах справиться с волнением.
Овладев собой, Астиаг увидел, что Артембар стоит здесь со своим сыном и ждет его решения. А он уже забыл о них.
— Артембар, — сказал он, — не беспокойся. Я поступлю так, что ни тебе, ни твоему сыну не будет в чем упрекнуть меня.
Астиаг отпустил Артембара. А Кира велел увести в дальние покои дворца.
Перед Астиагом остался один пастух Митридат, который стоял понурясь в предчувствии большой беды.
«Не узнает… Не узнает, — старался он убедить себя. — Откуда ему знать? Только зачем же он отослал мальчика к себе в покои?.. «
— Сколько лет твоему сыну? — спросил Астиаг.
Этот вопрос заставил задрожать пастуха.
— Десять, — ответил он, стараясь говорить спокойно.
Астиаг уставил на него свои огненные глаза.
— Откуда у тебя этот мальчик? Кто передал тебе его?
— Царь, это мой сын! — ответил пастух, делая вид, что даже не понимает, о чем его спрашивают. — Никто мне его не передавал. Моя жена… его мать… Она и сейчас жива, живет вместе с нами!
— Ты поступаешь неблагоразумно, — сказал Астиаг. — Ты вынуждаешь меня, твоего царя, прибегнуть к пыткам.
И тут же позвал стражу и велел взять Митридата.
— Царь, пощади! — закричал несчастный Митридат. — Ведь я сказал тебе правду, за что же хочешь ты казнить меня?!
Но Астиаг словно не видел и не слышал Митридата. Брови его сошлись в одну черную черту и нависли над глазами. А стража уже тащила Митридата из дворца.
В ужасе перед пытками, которые его ожидали, пастух упал на колени перед царем.
— Прости меня, царь, я все расскажу. Только умоляю тебя, прости!
Митридат рассказал царю все, как было. И о том, как Гарпаг приказал убить этого мальчика, и о том, как Митридат с женой усыновили и вырастили его…
— Хорошо. Я прощаю тебя, — сказал Астиаг.