Следопыты
Шрифт:
— Вперед! — скомандовал лейтенант.
Подгруппа нападения стремглав бросилась к машине. Не успел немец-офицер выхватить пистолет, как ему скрутили руки. Шофер бросился в лес, но был настигнут ударом ножа проворного разведчика.
С захваченным в плен офицером вначале шли лесом на запад, чтобы запутать следы. Под вечер повернули на восток к фронту. Уже перед рассветом группа разведчиков с захваченным «языком» благополучно вернулась к своим.
Командир дивизии сам приехал поздравить участников рейда во вражеский тыл с успешным выполнением задания. Он расспросил их о подробностях поиска и распорядился представить к правительственным наградам отличившихся. Разведчики стояли в строю — бодрые, подтянутые, уже успевшие после возвращения с задания привести себя в надлежащий вид. Генерал удовлетворенно оглядывал их.
Встретившись взглядом с сержантом Платоновым, генерал вспомнил недавний разговор.
— Ну как, умение читать следы пригодилось в разведке? — спросил он.
— Так точно, товарищ генерал, — ответил Платонов.
— А товарищей этому делу вы уже начали обучать?
— Помаленьку приступаю.
— Помаленьку? На фронте помаленьку ничего не делается. Правильно я говорю, товарищ капитан? — обратился генерал к стоявшему рядом начальнику штаба полка.
— Совершенно правильно.
— А если правильно, то выделите сержанту отделение разведчиков, предоставьте время. Пусть учит их своему мастерству.
Обращаясь к участникам поиска, генерал сказал:
— Каждый солдат, а разведчик тем более, должен уметь замечать все на своем пути. Уменье читать следы — особенно полезно. Следопыт — самый наблюдательный разведчик. А наблюдательность для разведчиков — все равно, что слух для музыканта, что зрение для ювелира.
«Очень правильные слова», — думал потом сержант Платонов, вспоминая то, что говорил генерал. И когда на другой день в его распоряжение выделили отделение, Платонов с увлечением принялся обучать разведчиков искусству читать следы. А вскоре его ученикам пришлось пройти и практический урок.
Вот как это было…
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СВЯЗНОГО
Весеннее половодье продолжалось. Некоторые стрелковые роты полка, в котором служил сержант Платонов, переселились из затопленных траншей в разобщенные взводные опорные пункты, разместившись в дзотах, построенных из толстых бревен и земли еще зимой прямо на поверхности болота. Огонь из дзотов контролировал все просеки, тропы, где мог появиться враг.
Немцы на этом участке оказались в несколько лучшем положении. Продолговатая высотка, по которой проходил передний край их обороны, не была залита водой. Фашисты остались в траншеях. Они даже сумели в одном месте выдвинуться вперед и построить там несколько своих дзотов, поставив под угрозу левый фланг опорного пункта, где оборонялся взвод лейтенанта Агапова. Положение взвода сильно усложнилось. Правый фланг его упирался в непроходимое болото, и с появлением немецких дзотов снабжать взвод боеприпасами и продовольствием можно было только труднопроходимым окольным путем. Опорный пункт был почти изолирован.
Старший лейтенант Коваль — командир роты, в которую входил взвод Агапова, — с нетерпением ждал, когда успокоится весна. Наконец, вода начала спадать, до краев насытив болота. Солнце постепенно подсушивало раскисшую землю.
В один из солнечных дней на командный пункт батальона пришел командир полка. Коваль был вызван к нему.
— Что вы думаете насчет наступления? — спросил у Коваля командир полка.
— Прошу разрешения начать дело, товарищ подполковник. Хочу соединиться с Агаповым. Своими силами сумею срезать немецкий выступ. Артиллерия бы только помогла.
Подполковник одобрительно посмотрел на старшего лейтенанта.
— Молодец, что так думаете! Но придется повременит Агапову передайте: пускай пока разведывает на своем участке минные поля и готовится к фланговому удару.
Вернувшись в роту, Коваль застал связного от лейтенанта Агапова. Вскрыв доставленный пакет, старший лейтенант прочитал:
«… В ночном огневом бою взвод потерял двоих солдат. Прошу подбросить ручных гранат и патронов. Сообщите свои намерения. Имею возможность нанести удар справа по выступу немецкого переднего» края…»
Командир роты тут же написал ответ:
«Разведывайте огневую систему и заминированные участки противника. Выясните возможность их разминирования саперами, готовьтесь к фланговому удару».
Вручив пакет связному Агапова, Коваль приказал сейчас же доставить его лейтенанту.
Не успел связной отойти сотни метров от командного пункта роты, как его окликнули:
— Солдат, обожди-ка!
Связной остановился, взяв на изготовку автомат, как привык всегда делать при встрече с незнакомым. К нему торопливой походкой приближался какой-то ефрейтор с полевой сумкой и винтовкой через плечо.
— Связной? — спросил подошедший.
— А что такое?
— Почему писем от солдат не принес?! Теперь мне из-за тебя тащись чорт знает куда!
Связной растерянно развел руками.
— Не говорили мне о письмах.
— Шляпа! Сам должен знать. Как бы хорошо было: ты принес бы оттуда письма, а я тебе туда передал бы. Смотри, целая сумка накопилась!
— А мне, случайно, нет там письмеца? — полюбопытствовал связной.
— Как фамилия?
— Емельянов Егор.
— Кажется, есть. Пойдем, сейчас некогда. На месте разберемся…
Наступила ночь. В блиндаж Коваля зашел старшина роты Хлолотко.
— Товарищ старший лейтенант, боеприпасы и продовольствие для взвода Агапова приготовлены, — доложил он. — Разрешите вести группу?
На душе у старшего лейтенанта все эти дни было неспокойно. Со взводом Агапова нет ни телефонной, ни зрительной связи. Каждую минуту там может что-либо произойти.
— Задержитесь немножко. Я сам поведу.
Вскоре небольшой отряд, обходя выступ немецкой обороны, лесом пробирался к опорному пункту взвода Агапова. Чтобы сократить путь, в одном месте, пользуясь темнотой, вплотную приблизились к переднему краю врага. Командир роты шагал рядом со старшиной, прислушиваясь к непонятной возне в расположении противника. Оттуда доносился шум мотора — видимо, куда-то передвигался танк. Иногда долетали обрывки чужой речи. Над лесом часто взвивались огни ракет, заставляя идущих неподвижно застывать, вплотную прижавшись к соснам.