Следователь по особо секретным делам
Шрифт:
Первой мыслью Николая было: это ловушка, западня, такого просто не может быть. Но явная тревога Варвары и её туфли в руках говорили совсем о другом. Вдова инженера страшно не хотела шуметь и привлекать чье-либо внимание, но всё же собиралась немедленно обуться, если кто-то из соседей появится в подъезде. Она не планировала кого-то ловить – она сама опасалась быть пойманной с поличным.
Скрябин тоже разулся, сунул ботинки за батарею отопления и в одних носках пошел к приоткрытой двери с табличкой Хомяков Сергей Иванович. Конечно, Федор Великанов мог поджидать его внутри, прямо в прихожей. Но Николай отчего-то был уверен: квартира теперь пуста.
Так что, очутившись перед дверью, он подал условный сигнал: включил и тут же выключил свет на лестничной площадке. Лара, которая караулила возле дверного глазка в его собственной квартире этажом ниже, это мигание должна была уловить. А Варвара вспышку света на четвертом этаже вряд ли заметила бы. Она добежала уже до почтовых ящиков, и Николай слышал неприятное, карябающее шуршание: в узкую прорезь ящика явно проталкивали слишком объемистую корреспонденцию.
В прихожей квартиры Хомякова свет не горел, и Николай, уж конечно, не стал его включать. И оставил чуть приоткрытой дверь на лестницу – как и было до этого. А потом прошел в гостиную покойного инженера, тоже освещаемую только светом фонарей со двора, и встал чуть сбоку от дверного косяка – чтобы сразу увидеть того, кто войдет за ним следом. Пистолет был у Николая при себе, но доставать его он не стал – только отщелкнул кнопку на наплечной кобуре. И вытянул из кармана пиджака картонную ручку веера с рунами, чтобы выхватить его при первой необходимости.
Наручные часы Скрябина, стрелки которых были едва видны в полумраке, показывали без десяти три. То есть, до восхода солнца оставалось еще почти полтора часа.
Между тем на лестнице негромко звякнул звоночек лифта, и стукнули его дверцы: кто-то доехал до площадки четвертого этажа. Николай напрягся, ожидая, что Варвара Хомякова сейчас войдет в квартиру. Но он только услышал доносящиеся с лестницы негромкие шорохи: перед входной дверью кто-то с минуту возился и шебаршился.
А когда из прихожей раздались-таки звуки шагов, то была это вовсе не поступь молодой женщины.
Валерьян Ильич Шевцов имел все основания считать, что его долгая и довольно-таки бессмысленная жизнь подошла к своему финалу – и одновременно к звездному часу. Наследие его отца, почти что утраченное – теперь он мог его восстановить. И передать в руки своему сыну Андрею всё сразу: и великие секреты алхимиков, и тайны управления сущностями иного мира. После чего его сын не только сможет встать во главе проекта «Ярополк» – он обретет власть и могущество, в сравнении с которыми ничтожными покажутся и власть начальника ГУГБ Всеволода Меркулова, и даже могущество его покровителя – всесильного наркома внутренних дел Лаврентия Берии. Однако Валерьян Ильич понимал: сам он этого уже не увидит. И такая мысль не пугала его – она представлялась ему скорее успокоительной.
Он давно знал, что всё должно будет завершиться именно так: он пожертвует собой ради своего сына. Обязан будет это сделать. Он был готов к этому. Потому-то он и сменил фамилию много лет назад – чтобы тень его деяний не пала на Андрюшу. Хотя, конечно, Валерьян Ильич не мог предугадать, что в числе деяний этих окажется двойное убийство. Пока что – двойное.
Он не особенно хотел убивать Федора Великанова. И уж точно не планировал убийство Отара Абашидзе. Но – ему пришлось импровизировать, когда события пошли совсем не по его сценарию.
Он рассчитывал, что Великанов, этот жадный ублюдок, просто-напросто передаст Отару Абашидзе духовскую бутылку – изобретение его, Валерьяна Ильича, отца. Но нет: Великанову вздумалось учинять проверки – требовать, чтобы Абашидзе сперва предъявил ему похищенное имущество Данилова. Грузин раскрыл баул с алхимическим оборудованием, а Федор Великанов взял, да и начал принесенную с собой бутылку откупоривать. Еще повезло, что пробка в ней оказалась тугая, притертая!
Валерьян Ильич выскочил из спальни Абашидзе в прихожую, когда Федор Великанов уже извлек пробку из бутылки – но в контакт с Ганной еще не вступил. И театральный вахтер направил на него табельный «ТТ» своего сына Андрея, который ему удалось вынести из здания НКВД – не без помощи своего дара.
– А ну, опустить оружие! – заорал Великанов. – Я сотрудник Наркомата внутренних дел! Ваши действия подпадают под статью 58-8 УК! А это – расстрел с конфискацией имущества.
Валерьян Ильич усмехнулся про себя: надо же, в такой ситуации этому недоумку не отшибло память, и про статью 58 Уголовного кодекса он не позабыл!
– А почем же я знаю, мил человек, – заговорил Валерьян Ильич с интонацией характерного актера, коих он в разных спектаклях повидал немало, – что ты и вправду сотрудник этого самого наркомата? У тебя документец какой имеется?
Великанов мог бы призвать в свидетели Абашидзе, но вместо этого он произнес:
– Есть удостоверение, и сейчас я его предъявлю.
– Только ты уж – того: не вздумай пистолет вместо «корочек» достать! – И Валерьян Ильич слегка приподнял ствол «ТТ», нацелив его Великанову в голову.
Тот вместо ответа только зло осклабился. А потом хотел сунуть в карман пиджака левую руку, но в ней была бутылочная пробка, и он бросил её прямо на пол.
Ублюдок явно не знал, что призраком управляет лишь тот, у кого имеются при себе обе части духовской бутылки: и сам стеклянный сосуд, и пробка от него. Валерьян Ильич метнулся к маленькому цилиндру из пробкового дерева, который катился по полу, подхватил его и крепко сжал в кулаке. И тотчас же снова направил «ТТ» на Федора Великанова.
А между тем воздух в прихожей тяжело заколыхался, и под самым потолком стало возникать зеленоватое ледяное свечение. Абашидзе – до этого никогда в жизни ничего подобного не видавший – охнул и привалился к стене. А Великанов грязно выругался: выпускать призрака при наличии сразу двух противников, один из которых направлял на него самого оружие, он явно не планировал. И оттого упустил время, когда еще мог взять ситуацию под свой контроль. Ведь, как-никак, большая часть артефакта – сама бутылка – всё еще находилась у него. И это его промедление, конечно же, использовал Валерьян Ильич.
– Ганна! – закричал он. – Пани Ганна! Этот негодяй вас подло обманул! Он заставлял вас убивать якобы ваших врагов, а на деле он сам – первый из их стана!
Светящийся силуэт зашевелился, подался к Валерьяну Ильичу, и театрального вахтера обдало холодом непереносимым, как в ледяном озере Коцит – девятом круге Дантова ада. Однако Валерьян Ильич даже с места не сдвинулся – и взгляда от Ганны не отвел.
– Этот человек, – он указал подбородком на Великанова, – родной брат женщины, которая была замужем за Сергеем Хомяковым – внуком судебного следователя, не давшего ходу вашему делу. А вас, пани Ганна, шурин инженера Хомякова доставил в Москву, чтобы вы помогли ему с сестрой обрести такое богатство, какого им на десять жизней хватило бы.