Следствие по магии
Шрифт:
— Ну, ты готова. Смотрится отлично.
— А какие свойства?
— Во-первых, это красиво! Во-вторых, ты девушка. В-третьих, ты так быстрее будешь эмоционально восстанавливаться. Например, Кощей, если наколдуется, то становится чурбан-чурбаном. Первый раз вообще сложно, потом еще хуже бывает. Не физически, так эмоционально выгораем, перестаем сопереживать. А украшения защищают твою душу от этих разрушений.
— А если не будет украшений?
— А что будет, если все эмоции исчезнут? Хорошего точно ничего. Но на самом деле, у всех по-разному. Кто-то засыпает на века, не видя смысла в жизни, кто-то сгинул во времени, кто-то сидит в тюрьме. Лучше не допустить этого, чем исправлять.
Глава 31
—
— Логика, почему смертные живут так? Это суть. Эмоции и логика — они как монета, одна сторона без другой не существует.
Разлетелся оглушающий гром в помещении. Не тот, который от уроненного шкафа, а самый натуральный, гром перед молнией. На ювелира это не произвело никакого впечатления.
— Муж явился, — грустно констатировала девушка. — Ну, сейчас начнётся.
Гром повторился, потом раздался звук обычного удара и на пару мгновений все стихло. Молонья встала, стряхнула невидимую пыль и вовремя — дубовую дверь снесли с петель и в комнату, пригнувшись, зашёл богатырь размера икс-икс-эль.
— Что здесь творится?
Голос соответствовал. Интересно, кем работает этот бог?
— Зоя, пойдём. Вы, я думаю, закончили?
Кощея я не разглядела за вошедшим, но, кивнув девушке, поспешила ретироваться. В комнате отчётливо запахло озоном и начали посверкивать электричеством медные ручки. Проскользнув мимо громилы и еще раз махнув рукой Молонье, я спустилась вниз.
— Пойдём. Сейчас погуляем и отправлю тебя домой. Полегчало?
— Очень.
— Ну и отлично. Как ты поняла Молонья или сейчас Меланья — богиня-жена этого Грома, Грома Гремучего. Он подполковник, да и с таким-то голосом. Боюсь, что его солдаты являются самыми послушными людьми. Раньшеэти боги жили в небесных чертогах, но перебрались на землю при Петре Первом. Их сын, Огонь-царь, Олег, скорее всего произошел от Велеса. Он неплохой колдун, сильный, но шебутной. Но вот когда сердятся, то Гром гремит, а Молонья пускает золотые стрелы. Огонь-царь несётся на этих стрелах, поджигая всё, что попадётся на пути. Пожар при Наполеоне он воплощал. Воробьиная ночь, так называют крупную ссору в их небесном семействе.
— Их так хорошо знают?
— Ну, их ссоры — это отдельный вид искусства. Так что, если ссорятся тут, то пол-России увидит, а потом с Гидрометцентром объясняться.
За время коротенькой лекции мы дошли до какой-то уличной кофейни.
— Оу. Так, значит? — Кощей хмыкнул и заказал кофе. Дождался и протянул мне один из стаканчиков.
— Не снимай подаренное.
— Не буду. Скажи сколько они стоят, не люблю такие дорогие подарки.
— А это и не подарки. Это броня. Так что не переживай, бюджет города выдержит. Считай это амуницией.
Совесть, ты успокоилась? Совесть, в курсе? Совесть в доле. Как говорила Зоя Ивановна, если кто-то что-то делает тебе бесплатно, то нужно будет оплатить в тройном размере. Пожалуй, нужно к ней заехать. В пятницу так и сделаю. А пока наслаждаюсь прогулкой и предвкушаю втык от начальства, ибо если виноват подчинённый, то просят «смотреть пункт первый». А официально мой начальник никого никуда не посылал. Откажется или нет? Анубис уже скинул своё недовольство в виде отчёта, приемлемого для своего руководства. Надо похожим озаботиться. Так и назову его — отчет о придуманной работе.
— «Влад, привет, скинь отчёт»
— «Я тебя в копию поставил, глянь на почте»
— «Спасибо!:Р»
Так, отчёт проверить на падежи и склонения и сдать утром в канцелярию.
— Ты со мной?
— Что?
— Вернись ко мне, у тебя выходной.
— Конечно.
— Не хочешь покататься?
— На машине?
— Можно и на машине, но я тут подумал показать тебе Башню с воды.
— С удовольствием.
Пока грузились, пока доехали, оставив машину около дома, где байк очень удачно занял мне машинно-место. По прибытию дошли до парка. Браслет приятно грел руку и был очень удобен. И это для той, кто терпеть не могла разные украшения. Телефон Меланьи я взяла, поблагодарю потом. Может с зарплаты закажу что-нибудь вкусненькое и отправлю? Нет, ну а что я подарю богине? Тем более ювелиру? Буду думать.
— Нам на этот пароходик. Пошли грузиться.
Течет река по своему вековому руслу, периодически сужаясь или расширяясь до самого синего моря. Ну где-то так точно. Начинается она в болотах Москворецкой лужи, но здесь, по пути нашего трамвайчика, одета в каменные берега. Все сверкает радужными всполохами, солнечными бликами и безумно-любимыми каменными зданиями старой архитектуры. Я окончательно пришла в себя во время прогулки, особенно встряхнулась в районе стрелки Водоотводного канала и Москвы-реки. В первую очередь потому, что я была не в курсе, как это называется. Для меня это всегда был просто памятник Петра, слишком большой для Москвы и грубый, а где он стоит — не знала. Прислушалась к себе, вроде в голове навигатор больше не подавал признаков жизни. Может, где читала об этом? Половина города щеголяла радужными щитами, я этого почему-то не замечала до сегодняшней прогулки.
— Любуешься?
— Откуда щиты? Их не было.
— Были, но видны они только с воды, так что любуйся.
Как всегда, хорошие впечатления заканчиваются чересчур быстро. Прогулка, кофе, без начальников и понедельников. Радует, что сегодня среда! Моя маленькая пятница, и все равно, что большую ее часть я бессовестно продрыхла в состоянии амёбы.
На работу утром я собиралась полностью отдохнувшей и спокойной как танк. Вся вчерашняя муть выветрилась из головы. Целый день мы на пару с Анубисом переписывали отчеты, периодически добавляя несуществующие факты и приписывая кому-то новые заслуги. Награждаем непричастных.
Муторно проходили дни, приятным был только разговор с Зоей Ивановной, которая согласилась потратить на меня время пятницы. Но с условием, что я захвачу тортик и приеду в детский дом, а не потащу ее старую и больную в очередную едальню или как-то так. Так что вечер пятницы я ждала как манны небесной, а от пустых совещаний и страшных угроз начинала закипать. Ну вот какой смысл был в очередном взыскании? Как выразился мой коллега: —«после третьего выговора перестаёшь считать».
В пятницу я по-пластунски проползла к выходу ровно в пять часов. Тихонько просочилась мимо дежурного поста и чуть ли не молилась, выезжая со стоянки. Потом по пути заскочила в кондитерскую, Зоя Ивановна всегда была сладкоежкой. Выбор был сложнейший, но я справилась и с тремя коробками стояла на пороге своей альма-матер. Я не помню ту женщину, что назвали моей мамой, да и не могла помнить. Меня сдали сюда крохой, даже не разлепившей глаза. Как раз в соседнем доме был дом-малютки. А потом сюда.
В отличие от многих и многих заведений похожего толка, мое, стараниями директрисы и нянечек не походило на исправительное учреждение строгого типа. По роду службы наездилась по таким, хотя нужно честно сказать — в московских и подмосковных не все так плохо. Сейчас над почти каждым из них взяли шефство или фирмы, стремящиеся уйти от налогов, или депутаты, занимавшиеся ими для повышения благосостояния и выбираемости. Страшно было не отсутствие мебели или дорогой одежды. В таких заведениях даже стены пропитались безнадежностью и страхом. Страхом за будущее. Криминал постоянно пользовался услугами малолеток: воровство, убийство, насилие. Но слава Роду, не у нас.