Следствие ведут шулер и массажистка
Шрифт:
Неожиданная атака кроткого с виду собеседника слегка деморализовала Жека. Жанна, почувствовав это, пришла ему на помощь.
– А скажите-ка, Борис Андреич, чьей любовницей является Инна? – спросила она.
Борис Андреевич потупился и поджал губы.
– Извините, но я полагаю, что я не вправе…
– В доме произошло убийство! – суровым голосом напомнил Жек и вынул из кармана трубку.
– Инночка очень давно работает у Владимира Никифорыча… – словно нехотя проговорил Борис Андреевич. – И, в общем, между ними были
– А сыну его известно об этом? – вновь вмешалась в разговор Жанна.
– С определённостью утверждать не берусь, однако не исключаю. Доброжелатели, знаете ли, не знают пощады.
– Да, пожалуй, – согласился Жек и подумал, что таким доброжелателем вполне мог оказаться и визави. – А по какой причине вы исключаете из числа возможных убийц Андрея, как, бишь, его, Сергеича?
– Но это его старый друг, компаньон до некоторой степени. Они ведь некогда, на заре, как говорится, перестройки, вместе «бомбили».
– Кого бомбили?
– Нашего российского потребителя водки. По ночам с машины водкой торговали, – пояснил Борис Андреевич. – Они оба как раз из этой среды. Потом рэкет, а уж после строительный, до некоторой степени уже легальный, бизнес. Андрей Сергеич, правда, поотстал, в помощнички переместился.
– Так-так, поотстал, говорите? – зацепился за слово Жек. Одновременно он ухватил со стола и бокал с коньяком и отхлебнул приличный глоток. – А ну скажите-ка со всей откровенностью, не отлучался ли он из сауны накануне обнаружения Инной задушенного Владимира Никифорыча?
– Да мы оба отлучались. В сауне ведь долго не просидишь, как вы знаете.
– Хронологическую последовательность всех перемещений, пожалуйста! – потребовал «старший опер».
Борис Андреевич выставил перед собою руки и принялся загибать пальцы. В результате получилось следующее. Около двенадцати Владимир Никифорович покинул парную и отправился в бассейн. Вскоре вышли и Борис Андреевич с Андреем Сергеевичем. Окунулись, затем Андрей Сергеевич оседлал большой «кетлеровский» тренажёр, а Борис Андреевич прилёг на диванчик. Пока Владимир Никифорович плескался в водичке, Андрей Сергеевич погромыхивал тренажёром, а Борис Андреевич подрёмывал. Потом все, за исключением Владимира Никифоровича, вернулись в парную. Сначала Андрей Сергеевич, тотчас же за ним – Борис Андреевич.
– А Никифорыч, когда вы уходили, ещё плескался? – спросил Жек.
– На что вы намекаете? Что это я его?.. Так уверяю вас, что я не причастен. А плескался ли, нет ли, я как-то внимания не обратил. Но в сауне только Андрей Сергеич был. Значит, Владимир Никифорыч в это время в бассейне находился.
– Но, очевидно, уже мёртвый! – Жек покивал головой и допил свой коньяк. – Итак, вынужден сделать вам, Борис Андреич, официальное предложение написать явку с повинной.
– Но я
– Вы хотите сказать?..
– А почему бы и нет? Это очень сильная и коварная женщина. Она же много лет, как я слышал, восточными единоборствами занималась. В теннис играет один день в неделю, это как минимум.
– Вы Инну подозреваете? – прямо спросил Жек.
– Нет. Но я не стал бы её исключать.
– Хорошо, идите пока. Пусть ваш напарник, Андрей Сергеич, поднимется.
Проводив Бориса Андреевича взглядом, Жек повернулся к Жанне.
– Думаешь, он?
Жанна сонно посмотрела на «начальника» и вяло пожала плечами.
– Конечно, он. Но ты же, калоша с ручкой, не смог его уговорить на явку с повинной. Теперь придётся пахать дальше. – Жанна вздохнула и откинула голову на спинку кресла.
– Уж не спать ли ты собралась? Ты это брось. Провалишь дело.
– А ты не провалишь, – слабо огрызнулась Жанна. – Даже этого дохляка на явку не уговорил. А Инна и вовсе не дастся. А в угол загонишь, пожалеешь. Заплачешь и сам признаешься.
Количество подозреваемых удваивается
На лестнице послышались грузные шаги, и вскоре появился второй любитель играть в гляделки. Который коренастый и почти что лысый.
– Это что, мы с Андреичем самые главные обвиняемые? – с ходу ринулся он в атаку, усаживаясь на диван и разворачиваясь в сторону Жека. – А бильярдисты?
– Какие бильярдисты? – опешил Жек.
– Те самые. Которые на бильярде играли. Под коньячок, который вы тут сейчас попиваете.
Жек отодвинул от себя пустой бокал.
– Что вы этим хотите сказать?
– А то, что любой из них мог войти и сделать это грязное дело. Хоть Никита, который эту верёвку в дом притащил, хоть Кулебяка, который Вовке двадцать тонн задолжал и едва не десять лет рассчитаться не может.
– У Никиты тоже мотив имеется? – Жек сунул трубку в зубы и прищурился.
– Чего? – брезгливо скривился Андрей Сергеевич.
– У Никиты была причина желать смерти родного отца?
– А у кого её не было? Вовка был большой человек.
– Значит, и у вас была?
Андрей Сергеевич оценивающе окинул Жека взглядом.
– А мы нигде не встречались? – спросил, широкой ладонью потирая лоб.
– Не думаю. Так за что вы ненавидели своего друга Вовку?
– А я не сказал, что ненавидел. Мы ж друзья с ним едва не с детства. Но скотина, – Андрей Сергеевич широким жестом руки указал на дверь, ведущую в соседнее помещение, – Вовка был большая. Он же меня всю жизнь унижал, как только мог. А я его теперь оплакиваю. Вечером будут сутки уж, как оплакиваю. – И он потёр пальцами совершенно сухие глаза, а потом шмыгнул носом.