Следуй за мной
Шрифт:
— Да неужто ты? – выдала старушка, и я вдруг не обнаружила в ее голосе той слабости, что было только что. Рома не успел ответить, как она распахнула дверь шире.
— А ну заходите, чего на пороге стоять?
Пока мы разувались и проходили в кухню, старушка, бодрой походкой просеменив впереди нас, чем-то там загремела. Квартира была небольшая, типичная однокомнатная хрущевка.
— Дверь заприте, – крикнула старушка, я щелкнула замком и последовала за Ромой, недоуменно на него поглядывая. Помнится, Красовицкий заявил, что старушка при смерти и практически не соображает. Либо это не она, либо успела поправиться.
— Простите, что спрашиваю, – Рома, кажется, терзался тем же вопросом, – но... Вы Дарья
Старушка захохотала и смеялась долго, опершись рукой о столешницу.
— А ты что же, ожидал увидеть меня на последнем издыхании? – Рома неопределенно качнул головой, и она снова расхохоталась. – Да уж понимаю. Мне, как-никак, восемьдесят шесть, Бог, к счастью, дал здоровья и сил, так что, может, проживу еще десяток-другой. Вы садитесь, чего замерли, как вкопанные? Чай будем пить.
Она ловко сняла с плиты засвистевший, было, чайник и стала наливать чай, мы с Ромой переглянулись, садясь рядом.
— Может, вам помочь? – додумалась я спросить, старушка махнула рукой.
— Сиди. Потом посуду помоешь. Ну вот, – она поставила на стол чашки, следом розетку с вареньем и тарелку с конфетами и пряниками, после чего уселась напротив и уставилась на нас с Ромой. Надо сказать, Дарья Петровна сразу же привлекала к себе внимание: глаза были у нее ясные и лучистые, светящиеся добротой, и бодрость, удивляющая в такие годы, создавала вкупе весьма располагающий образ.
— Ох, хорош вырос, чертяга, – качнула старушка головой, – и жена у тебя красавица... Ты хоть помнишь меня, постреленок?
— Честно говоря, нет, – отозвался Рома, кашлянув и бросив в мою сторону взгляд. Ситуацию с женой он предпочел не комментировать, и я понимаю, почему.
— Слышала про Наташку, – кивнула она, поджав губы, – жаль бабу, хоть мы и не ладили, но хорошая была, добрая.
— Собственно, я хотел поговорить о ней... и об отце.
Дарья Петровна посмотрела чересчур внимательно, что от меня не ускользнуло.
— Говорят, ты к нему уехал после похорон? – спросила вдруг.
— Кто говорит?
Дарья Петровна вздохнула.
— Машка Никитина из вашего дома. Мы с ней в одну церковь ходим, вот она мне и рассказывала все эти годы, как ты живешь.
— Баба Маша из первого подъезда? – удивился Рома.
— Точно.
— А что же вы сами...
— Мать твоя не хотела ничего общего иметь с Романовыми, – усмехнулась старушка, взяв в руки полотенце, лежащее на столе, начала его задумчиво вертеть. – Я ее не винила. Да и мы с тобой не то что родня близкая, я тебе вроде двоюродной бабки прихожусь, седьмая вода на киселе. Но в детстве с тобой нянчилась, вот потому и интересовалась время от времени, как ты живешь.
— Это все из-за истории с маминым... любовником? – Рома на мгновенье запнулся.
— Да. Она, конечно, неправильно поступила, раз разлюбила, так и надо было сказать, а не молчать, пока парень два года служит и на что-то надеется... Ну а Женька... Что тут скажешь...
Она замолчала, хмурясь, явно предавшись воспоминаниям, я коснулась Роминой руки, и он задал вопрос:
— Дарья Петровна, вы считаете... Отец действительно убил любовника матери?
Старушка уставилась на него в упор и смотрела долго.
— Уверена я в этом, – сказала, словно приняв решение. Я, честно говоря, слегка вздрогнула, потому что голос ее был так тверд и непоколебим, что тени сомнения не возникло у меня, когда я услышала эти слова. Рома, нахмурившись, спросил:
— Расскажете?
— А что отец твой на это скажет? – усмехнулась Дарья Петровна и тут же продолжила. – Впрочем, не убьет же он меня, в самом деле. Чего вдруг тебя эта история заинтересовала?
Рома помолчал и выдал:
— Отец погиб, через неделю после моего приезда. Его убили.
Дарья Петровна ахнула и быстро перекрестилась.
— Боже Святый, – пробормотала тихо, – бедный мальчишка, как же ты...
— Я хочу понять, кто это мог сделать.
— Так ты думаешь, это из-за той истории? – Дарья Петровна нахмурилась и заговорила чуть ли не шепотом, слегка перегнувшись. – Слушай, Рома, приходили ко мне люди с год назад, выспрашивали о Женьке, что да как. Но я их сразу раскусила: рожи бандитские, и намерения такие же. Я больной сказалась, мол, ничего не вижу, ничего не слышу, и вообще, практически в Божьи руки перешла. В общем, они на меня посмотрели и удалились, больше не появлялись. Но вот же, чего-то хотели?
Теперь отзыв Красовицкого становился понятным. Бабуля однако далеко не промах, раз и ребят разглядела, и намерения. Рома, видимо, о том же подумал, но спросил о другом:
— Что вы знаете о той истории между матерью и отцом?
— Да все знаю. Я же Женьку, отца твоего, с малых лет растила вместе с Зоей. Зойка всегда была дура-дурой, наивная и доверчивая, правда, красивая. Через красоту и пострадала, обманул ее какой-то заезжий вояка, сам свинтил, а она с брюхом осталась, девчонка девятнадцати лет. Скандал был, мама не горюй... Отец-то ее года за два до этого помер от сердечного приступа, мать одна осталась с ней, тут такая радость. А что делать? Родился Женька, вскоре Зойка работать пошла, так и жили. Только верно пословица говорит: не родись красивой, а родись счастливой. Хоть красивая баба была, не везло с мужиками, найдет кого, глядишь, только жить начнут, а он сбежит вскоре. Так всю жизнь одна и маялась. Я-то ее матери сестра младшая, Зойку старше на семь лет, ну мы неплохо ладили, особенно когда сестра моя померла. Тоже рано Господь прибрал, Женьке тогда, глядишь, пятнадцатый годок был. А за ней следом и Зойка болеть начала, да и померла спустя четыре года. Правда, Женька жениться успел и тебя родить, хоть пару месяцев понянчилась.
— А какой он был? – вклинился Рома.
— Твой отец? Женька себе на уме рос. Неудивительно это, конечно, без отца, в доме постоянно мужики непонятные, то один, то другой. Мать из Зойки, прямо скажем, та еще была. Любить она его любила, но легкомысленная, так что он рос сам по себе. Вокруг одни бабы, поговорить не с кем, вот и замкнулся. Когда с матерью твоей познакомился, никто и не знал даже. Только он вдруг приходит к Зойке и говорит, я, мол, женюсь. Пацану восемнадцать лет, только жить начал, она, конечно, с опаской отнеслась, но тут выяснилось, что Наташка беременная уже, и вопрос был решен. Поженились, стали жить, но Зойка с Наташкой никогда не ладили, ей все казалось, та специально от Жени забеременела, хотя это глупости. Что ей с него взять было? Мальчишка из бедной семьи, еще техникум не окончил... Думаю, там много от родителей было, надавили, заставили выйти замуж, боялись, что потом с ребенком не возьмет никто. Наташка Женьку не любила, мирилась с судьбой, но не любила. Так Зойка повторять любила, пока жива была, все горевала по сыну. Только Женька ничего не видел, вот он, это заметно было, очень рад был семье. После техникума его в армию забрали, денег отмазывать не было, он ушел, еще и в горячую точку угодил. Наташка осталась с тобой. Сначала все спокойно было, а потом слух пошел, что ее с мужиком каким-то видят, то на улице, то она в машину сядет, то какой-то незнакомый возле дома снует. Город у нас небольшой, сам знаешь, а по району слухи разносятся быстрее ветра. Вы тогда в Зойкиной квартире жили, от меня совсем недалеко, ну я и стала присматриваться, попусту люди болтают, или что за этим есть. Только Наташка хитро все обстряпывала, я ее случайно поймала. Из церкви шла, решила дворами сократить, глянь, под аркой машина, Наташка откуда-то шмыг, и в нее. Я номер-то запомнила и через мужа своего попросила узнать, кто такой. У него одноклассник в полиции служил. Тот и донес, мол, так и так, человек серьезный, бандит, одним словом.